Еще в Интернете Соня Первая спрашивала меня, какую я хочу поездку к Мертвому морю. С гостиницей, без гостиницы, с обедом или без? Я ничего не могла понять: какая гостиница, если мы проведем там около восьми часов? И доплата за обед - не дороговато ли? В конце концов просто попросила подругу купить все, что она выбрала бы для себя, а я обещаю радоваться.
Теперь в отеле Лот все ребусы начинают помаленьку расшифровываться.
Оказывается, покупка поездки с гостиницей дает право на номер от шкафчика в маленькой раздевалке, куда можно сложить вещи, а у самого отеля, помимо очень хорошего пляжа, есть СПА, жим, бассейн с подогретой водой того же моря и приусадебная территория с еще одним бассейном, баром, гамаками и качелями. На ресепшене - горы чистых полотенец, у моря - ряды шезлонгов, все входит в стоимость. Пока мы переодеваемся, наш добрый гений, Первая Соня уже захватила места с очаровательным видом на море.
Как здесь жарко! Невозможно поверить, что мы проехали чуть больше ста километров. Но расстояние не главное. Тепло обеспечивает положение относительно Мирового океана. Израиль в этом смысле удивительно богат - климатические пояса мелькают, как страницы книжки с картинками. Приближаемся к морю осторожно: какое оно, кто оно? Оно невелико и умирает удивительно быстро: уровень воды падает примерно на метр в год. Вода - практически таблица Менделеева. Кроме соли здесь есть бром, калий и куча других минералов. Увы, это богатство ускоряет гибель моря - промышленные разработки его убивают. Стараюсь не думать о том, чего не могу изменить.
Вода голубая, как... Что же мне напоминает взгляд Мертвого моря? Вот именно, взгляд. Обращенный то ли в себя, то ли в космос взгляд новорожденного младенца, и та же ясная, чуточку бессмысленная голубизна. За легкой, никогда не рассеивающейся пеленой - горы Иордании. Немедленно хочу туда, ума не приложу, зачем. Очень уж манит вся эта романтика. Вхожу в воду. У меня есть босоножки на резиновой подошве, боюсь поранить ноги. Под ногами - крупный белый песок, нет, это не он - соль. Камни обросли ей, как кораллами. Пока одна Соня аккуратно усаживает меня на воду, другая плавает вокруг дочки и сотый раз повторяет: все движения руками - под водой! Это не игра: брызги такого концентрированного раствора могут разъесть глаза. Вода на ощупь жирная, как глицерин. Окутывает тело нежной пленкой. Как бы ни предупреждали, чтобы береглись повреждений кожи, по парочке царапин у нас все-таки есть. Говорят, соль их обжигает, но я почему-то не чувствую боли. Море, как древний зверь, зализывает раны души и тела. Кончиком языка касаюсь мокрого пальца - вода горько-соленая, сгусток всех вкусов сразу.
Улегшись на пузо, не могу перевернуться, приходится открыть для себя плаванье в местных условиях. И это легко. Гребу к берегу, усаживаюсь на воду, как на стул, взмахиваю руками. Теперь у меня есть персональные качели. Тело знакомится с морем, а языки трех женщин перемалывают террабайты информации - у нас мало времени, чтобы узнать друг друга, а очень хочется. Женская доля, внуки, иммиграция, медицина, психология... Три женщины - это мы с дочкой и Вторая Соня. Первая иногда присоединяется к нам, а временами уплывает на волю, предается сладкому одиночеству.
Время пролетает мгновенно, в воде можно сидеть минут пятнадцать - мы зависаем на все сорок пять. Однако, пора кушать. Ресторан похож на все курортные рестораны мира. Получаем столик на четверых, отправляемся на охоту. Салаты, местные дипы, хумус, рыбка, еще рыбка, тоже рыбка, очень острая рыбка по-мароккански, курочка, телятинка.. я щас лопну... пирожные, фруктовые торты, сорбет... Сони наблюдают за нами смеющимися глазами, спрашивают: понимаете теперь, почему сюда нельзя приезжать надолго? Уже зная кусучесть израильских цен на продукты, понимаю, что это не я переплатила за ресторан - это он за меня переплатил.
В израильской кухне множество преимуществ. Она легка, хорошо приправлена, богата рыбными рецептами, здесь отличная картошка, а я еще и тоннами истребляю оливки - истинное богатство этой страны. И все же общее правило не смешивать мясное и молочное не только в одном блюде, но даже и в течение целого обеда заставит меня к концу недели затосковать по белым соусам, заварному крему, сливочному маслу, в конце концов. Зато теперь, дома, я скучаю по пите с курицей и баклажановой намазкой.
После обеда ни в коем случае нельзя купаться, тем более в почти горячей воде! И мы идем в бассейн. Израильтянки наши наконец-то согреваются: вода здесь 37 градусов. В море - 23, они подмерзают. Поплескавшись и повалявшись на шезлонгах, удираем на улицу, нам необходимо солнце. Сытость и тепло делают свое дело: на меня обрушивается накопленная еще вчера усталость, почти не соображаю, что делаю. Зачем-то выбрасываю в урну для стаканчиков бутылку, в которую собиралась набрать воды. Обе Сони строго приказывают: там не обо что испачкаться, достань и вымой! Два указующих перста нацелены через весь бассейн. Все еврейские мамы прервали свои дела, глядят на нас заботливо и сурово: возьми бутылку, вымой, налей воды. Вот так, молодец. Умиляюсь и одновременно радуюсь, что я не их невестка.
Людей на лужайке стало поменьше, видимо, многие приезжали сюда только до обеда. Валимся в полосатые гамаки. Рядом с моим стоит пластиковая тарелка - доченька делает фото и требует назвать его "Здесь я ем, пью и сплю". Все вызывает у нас смех: и то, что дочь, пытаясь устроиться поудобнее, чуть не выпала из гамака, и две пушистые голубиные попы, устроившиеся точно над моей головой. Грожу им пальцем - попы вежливо отодвигаются.
Выдумываем себе все новые и новые занятия: покачаться на качелях, поиграть с местным котом. Рыжий, как песок на пляже, котик только и ждал, когда с ним познакомятся, бегает вокруг нас с воплями и требует гладить по головке. Еще раз навестить море. Солнце клонится к закату, и в воде появились медовые оттенки. Полюбоваться Иорданскими горами с полукруглой ротонды. Захотеть поплавать в бассейне с пресной водой - и раздумать. Скоро придет автобус, и мне жаль, что мы не увидим, как сюда спрыгнет ночь.
Обратная дорога через пустыню. Путь проложен так, чтобы захватить как можно больше красот. Бедуинский городок далеко, кто знает, сколько идти к нему по горбам барханов. Но я вижу, как совсем близко от нас легко и неспешно движутся две фигуры: мужская и женская. Кажется, они просто гуляют на закатном солнышке. По походке видно: беседуют о чем-то умном и спокойном. Если бы меня пустить в эти барханы выше человеческого роста, я потерялась бы за вторым из них - и редкие тропинки не спасли бы. А они гуляют. Теперь у меня есть еще одна причина вернуться в Израиль: я хочу узнать этих людей.
Соня Вторая забыла в гостинице купальник. Она стесняется своей рассеянности, а мне хорошо знакомы эти симптомы усталости слишком много и долго работающего человека. Последние годы у Сони были непростыми: работала на двух работах, училась, чтобы повысить свою квалификацию, а дома ее ждали пожилые родители и внуки, которых тоже хочется побаловать. Сейчас учеба окончена, дочь не нуждается в таком количестве помощи, и Соня радуется свободе.
Вопрос с купальником частично улажен: его нашли, осталось только передать с одним из автобусов. Я задремываю и просыпаюсь от остановки: возле Иерусалима - беспросветная тянучка. При въезде в город нас на минуту останавливают люди с автоматами. Обычная проверка, во избежание террористических актов въезд с этих земель разрешен не всем. С владельцами машин беседуют подробнее, а с нами все понятно. Уже темно, но я таращу глаза, пытаясь разглядеть Иерусалим. И сразу понимаю, что он мне нравится. Кажется, я ему тоже.
Последняя остановка - кафе Элвис. Знаменито тем, что Элвис в нем никогда не бывал. Зато весь интерьер посвящен ему: фотографии на стенах, скульптуры поющего Элвиса, танцующего Элвиса, гитары Элвиса. За одним из столиков сидит бронзовый Элвис. Атмосфера очень похожа на Хард-рок кафе в Лондоне, только что немного демократичнее и намного больше места. Кофе здесь варят плохой, зато в придачу к нему идет фарфоровая кружка с лого кафе и кадрами из фильмов, в которых снимался - кто? Правильно, Элвис. Конечно, я хочу эту кружку. Вот замотаю ее в бумажные полотенца и привезу домой. Красавец бармен подмигивает мне из-за стойки вполне по-элвисовски.
Скорее, скорее, до посадки в автобус осталось всего ничего! Залпом пьем кофе, выливаем остаток, заскакиваем в салон, протискиваемся в середину... На наших сиденьях почему-то лежат чужие вещи. Пока я осознаю факт рейдерского захвата, пассажиры начинают тихонечко рыдать: мы ворвались в чужой автобус. Пытаясь хохотать деликатно, здешний экскурсовод объясняет, что пытался нас остановить, но мы смели его с дороги. С позором покидаем чужую территорию, экскурсовод с водителем следят издалека, чтобы мы не потерялись. Нам бы молчать, но так смешно, что мы радуем своими приключениями обеих Сонь, а заодно и всех соседей.
Тель-Авив, вокзал. Многие наши попутчики поедут отсюда дальше, по своим городам, а мы решаем идти домой пешком - необходимо растрясти остатки обеда. Самое удивительное в Мертвом море оказалось то, что оно именно такое, как мы себе представляли... нет, лучше, оно такое, как нам мечталось. Мы словно увиделись после долгой разлуки и сейчас храним радость встречи.
Теперь в отеле Лот все ребусы начинают помаленьку расшифровываться.
Оказывается, покупка поездки с гостиницей дает право на номер от шкафчика в маленькой раздевалке, куда можно сложить вещи, а у самого отеля, помимо очень хорошего пляжа, есть СПА, жим, бассейн с подогретой водой того же моря и приусадебная территория с еще одним бассейном, баром, гамаками и качелями. На ресепшене - горы чистых полотенец, у моря - ряды шезлонгов, все входит в стоимость. Пока мы переодеваемся, наш добрый гений, Первая Соня уже захватила места с очаровательным видом на море.
Как здесь жарко! Невозможно поверить, что мы проехали чуть больше ста километров. Но расстояние не главное. Тепло обеспечивает положение относительно Мирового океана. Израиль в этом смысле удивительно богат - климатические пояса мелькают, как страницы книжки с картинками. Приближаемся к морю осторожно: какое оно, кто оно? Оно невелико и умирает удивительно быстро: уровень воды падает примерно на метр в год. Вода - практически таблица Менделеева. Кроме соли здесь есть бром, калий и куча других минералов. Увы, это богатство ускоряет гибель моря - промышленные разработки его убивают. Стараюсь не думать о том, чего не могу изменить.
Вода голубая, как... Что же мне напоминает взгляд Мертвого моря? Вот именно, взгляд. Обращенный то ли в себя, то ли в космос взгляд новорожденного младенца, и та же ясная, чуточку бессмысленная голубизна. За легкой, никогда не рассеивающейся пеленой - горы Иордании. Немедленно хочу туда, ума не приложу, зачем. Очень уж манит вся эта романтика. Вхожу в воду. У меня есть босоножки на резиновой подошве, боюсь поранить ноги. Под ногами - крупный белый песок, нет, это не он - соль. Камни обросли ей, как кораллами. Пока одна Соня аккуратно усаживает меня на воду, другая плавает вокруг дочки и сотый раз повторяет: все движения руками - под водой! Это не игра: брызги такого концентрированного раствора могут разъесть глаза. Вода на ощупь жирная, как глицерин. Окутывает тело нежной пленкой. Как бы ни предупреждали, чтобы береглись повреждений кожи, по парочке царапин у нас все-таки есть. Говорят, соль их обжигает, но я почему-то не чувствую боли. Море, как древний зверь, зализывает раны души и тела. Кончиком языка касаюсь мокрого пальца - вода горько-соленая, сгусток всех вкусов сразу.
Улегшись на пузо, не могу перевернуться, приходится открыть для себя плаванье в местных условиях. И это легко. Гребу к берегу, усаживаюсь на воду, как на стул, взмахиваю руками. Теперь у меня есть персональные качели. Тело знакомится с морем, а языки трех женщин перемалывают террабайты информации - у нас мало времени, чтобы узнать друг друга, а очень хочется. Женская доля, внуки, иммиграция, медицина, психология... Три женщины - это мы с дочкой и Вторая Соня. Первая иногда присоединяется к нам, а временами уплывает на волю, предается сладкому одиночеству.
Время пролетает мгновенно, в воде можно сидеть минут пятнадцать - мы зависаем на все сорок пять. Однако, пора кушать. Ресторан похож на все курортные рестораны мира. Получаем столик на четверых, отправляемся на охоту. Салаты, местные дипы, хумус, рыбка, еще рыбка, тоже рыбка, очень острая рыбка по-мароккански, курочка, телятинка.. я щас лопну... пирожные, фруктовые торты, сорбет... Сони наблюдают за нами смеющимися глазами, спрашивают: понимаете теперь, почему сюда нельзя приезжать надолго? Уже зная кусучесть израильских цен на продукты, понимаю, что это не я переплатила за ресторан - это он за меня переплатил.
В израильской кухне множество преимуществ. Она легка, хорошо приправлена, богата рыбными рецептами, здесь отличная картошка, а я еще и тоннами истребляю оливки - истинное богатство этой страны. И все же общее правило не смешивать мясное и молочное не только в одном блюде, но даже и в течение целого обеда заставит меня к концу недели затосковать по белым соусам, заварному крему, сливочному маслу, в конце концов. Зато теперь, дома, я скучаю по пите с курицей и баклажановой намазкой.
После обеда ни в коем случае нельзя купаться, тем более в почти горячей воде! И мы идем в бассейн. Израильтянки наши наконец-то согреваются: вода здесь 37 градусов. В море - 23, они подмерзают. Поплескавшись и повалявшись на шезлонгах, удираем на улицу, нам необходимо солнце. Сытость и тепло делают свое дело: на меня обрушивается накопленная еще вчера усталость, почти не соображаю, что делаю. Зачем-то выбрасываю в урну для стаканчиков бутылку, в которую собиралась набрать воды. Обе Сони строго приказывают: там не обо что испачкаться, достань и вымой! Два указующих перста нацелены через весь бассейн. Все еврейские мамы прервали свои дела, глядят на нас заботливо и сурово: возьми бутылку, вымой, налей воды. Вот так, молодец. Умиляюсь и одновременно радуюсь, что я не их невестка.
Людей на лужайке стало поменьше, видимо, многие приезжали сюда только до обеда. Валимся в полосатые гамаки. Рядом с моим стоит пластиковая тарелка - доченька делает фото и требует назвать его "Здесь я ем, пью и сплю". Все вызывает у нас смех: и то, что дочь, пытаясь устроиться поудобнее, чуть не выпала из гамака, и две пушистые голубиные попы, устроившиеся точно над моей головой. Грожу им пальцем - попы вежливо отодвигаются.
Выдумываем себе все новые и новые занятия: покачаться на качелях, поиграть с местным котом. Рыжий, как песок на пляже, котик только и ждал, когда с ним познакомятся, бегает вокруг нас с воплями и требует гладить по головке. Еще раз навестить море. Солнце клонится к закату, и в воде появились медовые оттенки. Полюбоваться Иорданскими горами с полукруглой ротонды. Захотеть поплавать в бассейне с пресной водой - и раздумать. Скоро придет автобус, и мне жаль, что мы не увидим, как сюда спрыгнет ночь.
Обратная дорога через пустыню. Путь проложен так, чтобы захватить как можно больше красот. Бедуинский городок далеко, кто знает, сколько идти к нему по горбам барханов. Но я вижу, как совсем близко от нас легко и неспешно движутся две фигуры: мужская и женская. Кажется, они просто гуляют на закатном солнышке. По походке видно: беседуют о чем-то умном и спокойном. Если бы меня пустить в эти барханы выше человеческого роста, я потерялась бы за вторым из них - и редкие тропинки не спасли бы. А они гуляют. Теперь у меня есть еще одна причина вернуться в Израиль: я хочу узнать этих людей.
Соня Вторая забыла в гостинице купальник. Она стесняется своей рассеянности, а мне хорошо знакомы эти симптомы усталости слишком много и долго работающего человека. Последние годы у Сони были непростыми: работала на двух работах, училась, чтобы повысить свою квалификацию, а дома ее ждали пожилые родители и внуки, которых тоже хочется побаловать. Сейчас учеба окончена, дочь не нуждается в таком количестве помощи, и Соня радуется свободе.
Вопрос с купальником частично улажен: его нашли, осталось только передать с одним из автобусов. Я задремываю и просыпаюсь от остановки: возле Иерусалима - беспросветная тянучка. При въезде в город нас на минуту останавливают люди с автоматами. Обычная проверка, во избежание террористических актов въезд с этих земель разрешен не всем. С владельцами машин беседуют подробнее, а с нами все понятно. Уже темно, но я таращу глаза, пытаясь разглядеть Иерусалим. И сразу понимаю, что он мне нравится. Кажется, я ему тоже.
Последняя остановка - кафе Элвис. Знаменито тем, что Элвис в нем никогда не бывал. Зато весь интерьер посвящен ему: фотографии на стенах, скульптуры поющего Элвиса, танцующего Элвиса, гитары Элвиса. За одним из столиков сидит бронзовый Элвис. Атмосфера очень похожа на Хард-рок кафе в Лондоне, только что немного демократичнее и намного больше места. Кофе здесь варят плохой, зато в придачу к нему идет фарфоровая кружка с лого кафе и кадрами из фильмов, в которых снимался - кто? Правильно, Элвис. Конечно, я хочу эту кружку. Вот замотаю ее в бумажные полотенца и привезу домой. Красавец бармен подмигивает мне из-за стойки вполне по-элвисовски.
Скорее, скорее, до посадки в автобус осталось всего ничего! Залпом пьем кофе, выливаем остаток, заскакиваем в салон, протискиваемся в середину... На наших сиденьях почему-то лежат чужие вещи. Пока я осознаю факт рейдерского захвата, пассажиры начинают тихонечко рыдать: мы ворвались в чужой автобус. Пытаясь хохотать деликатно, здешний экскурсовод объясняет, что пытался нас остановить, но мы смели его с дороги. С позором покидаем чужую территорию, экскурсовод с водителем следят издалека, чтобы мы не потерялись. Нам бы молчать, но так смешно, что мы радуем своими приключениями обеих Сонь, а заодно и всех соседей.
Тель-Авив, вокзал. Многие наши попутчики поедут отсюда дальше, по своим городам, а мы решаем идти домой пешком - необходимо растрясти остатки обеда. Самое удивительное в Мертвом море оказалось то, что оно именно такое, как мы себе представляли... нет, лучше, оно такое, как нам мечталось. Мы словно увиделись после долгой разлуки и сейчас храним радость встречи.
Комментариев нет:
Отправить комментарий