Просторный холл Хамей Тверия, усиленная охрана, предупредительные портье. Но мы уже насторожены: перед приездом гид сообщила неожиданную новость. Оказывается, на обед нужно идти всей группой, притом в другой отель, метров двести в городской черте. Это означает, что в разгар дня нужно одеваться, приводить себя в порядок, встречаться и есть организованно, что я лично ненавижу. К тому же, на улице холодно.
Еще одна новость: в стоимость недешевого отдыха не входят полотенца, более того, их нельзя и взять в аренду. Соня Первая включает свои административные таланты, объединяет их с дочкиными огромными глазами а-ля Кот в сапогах. Пока они возвращаются с добычей (десять шекелей за комплект, грабители!), мы со Второй Соней осматриваем наши владения. Ужас. За решеткой, огораживающей обрыв над Кинеретом, на пластиковых стульях кучно ютится толпа народу. Как беженцы. Бассейны под открытым небом на ремонте, остался один под крышей, набитый битком. В помещении парно, вода насыщена углеводородом, народ хамливый, запах соответственный. Я быстро прихожу в ярость, но Соня Вторая не позволит портить себе отдых. Она слишком много работала последние годы, только начала вырываться на свободу, и теперь ничто не посмеет ее разочаровать. В четыре руки раскладываем на стульях остатки съестных припасов - рота солдат осталась бы довольна. У одной женщины дети взрослые, сами уже родители. У другой - два сына. Надо ли говорить, что внимание обеих мам теперь полностью сконцентрировано на кормлении ребенка? Дочка наслаждается и, кажется, скоро начнет агукать.
А у меня нечто вроде шока. Печальная красота Генисаретского озера причиняет мне физическую боль. Хочется слиться с ним, раствориться, превратиться в пену на легких волнах и - ладно, - пусть ничего уже больше не будет. Не могу оторвать от него глаз. Не могу объяснить. Сама ничего не понимаю. И вдруг вижу такую же печаль в глазах Сони Первой.
Однако, как же спуститься к озеру? Это ради него я здесь, я ищу свой путь, и Генисаретское озеро, с берега которого, бросив лодки и сети, шагнули в неизвестность апостолы, - одна из отправных точек. Не знаю, видят ли наши спутницы, насколько я сейчас существую на своей отдельной, летящей далеко-далеко от всех планете, или просто заботятся о гостях, но Соня Первая опять куда-то исчезает. Оказывается, она ищет для нас возможность выйти к воде. Зимой купание запрещено, пляжи закрыты. Поднимаемся и мы с дочкой, выходим на лужайку для пикников, и тут с нами заговаривает какой-то мужчина. Оказывается, Сонин дальний родственник из Украины. Приехал на чей-то день рождения, живет в хорошем отеле, а сюда пришел посидеть с компанией. Огромный мужчина выпаливает сто слов в минуту. Вопросы, воспоминания, оглушительный смех - все это возвращает нас на землю, а он тем временем уже подключился к поискам выхода. Нужно покинуть отель и спуститься с обрыва по лесенке. Не успели мы опомниться - а Соня уже договорилась с обслугой, чтобы нас впустили обратно без документов. Охранник несколько раз спрашивает, понимаем ли мы, что спасателей сейчас нет, не боимся ли мы? Прямо в парео поверх купальников выходим на улицу. Персонал спа смеется, обсуждает нас и слегка беспокоится. Снаружи отвыкшие от женской обнаженности мужчины тормозят, в прямом смысле разинув рты, дамы презирают нас взглядами и вербально. Иногда хорошо не понимать чужого языка.
Под обрывом - маленький дикий пляж. Сейчас его не убирают, немного грязно. Песок мешается с углями от костров. Пусто, только позади расположилась какая-то бедная многодетная семья, может, цыгане, но не факт - здесь есть похожие поселения со своими верованиями и убеждениями. А у самой воды - крошечная палатка и ее обитатели, бродяжьего вида немолодые любовники. У женщины ужасная кожа и волосы, а вот плавсредства у обоих самые дорогие. Значит, любители свободы. Конечно, мы боимся не прозрачной воды, а этих чужаков: рассматривают нас, как в зоопарке. Сжимаем в руках свою единственную ценность - фотоаппарат.
Наконец я решаюсь войти в воду. Говорят, она сладкая в этом озере. Толстенькие серые рыбки немедленно окружают ноги, обнюхивают, как собачки. У берега плавает сор, а дальше чисто и не так уж холодно: градусов 18, как в бассейне. Плыву и вижу тени на дне. Растворяюсь в тихой воде, движусь медленно, чтобы не издать ни звука. Солнечные лучи не прогревают ее, падают в глубину. Налево стараюсь не смотреть: там холмы Галилеи, почти такие же, как две тысячи лет назад, и я боюсь, что их непостижимая красота разорвет мне сердце. Тишина - главное условие, и сейчас я одна в безмолвии, покачиваюсь между небом, землей и вечностью. Кажется, я сделала всего несколько гребков, но, оглянувшись, с изумлением понимаю, что от берега меня отделяет никак не меньше полукилометра. Облизываю губы - вода не сладкая, скорее, чуть солоноватая.
Вот уже и дочка поплавала, нужно возвращаться, ведь там, в отеле, могут испугаться, а мы все не в силах уйти. Признав в нас своих, давно занялся своими делами маленький табор, а мужчина и женщина сладко целуются в воде. В глазах их плещется такая любовь, что больше я не могу видеть в них некрасивых. Мужчина уплывает вдаль - гребет великолепно. Она, чуть улыбаясь, смотрит ему вослед и на миг разделяет с нами свою гордость и счастье. Теперь мне стыдно, что опасалась этих людей. Конечно, они свои, рядом с нами плывут в космосе на маленьком шарике - только для двоих.
В отеле ждут и, кажется, рады, что мы вернулись. Сони тем временем перебрались в теплую воду под крышей, сейчас там толпа поменьше. Все, что нужно, случилось. Я предпочла бы сейчас же уехать, но у нас еще несколько часов, пора собираться на обед. И тут - ливень, горный, всесокрушающий. Раздевалка в подвале превращается в водопад, хлещет даже из некоторых шкафчиков. К счастью, пустых. Собираемся в холле, идти никуда нельзя. Пытаюсь узнать, не может ли компания прислать за нами автобус. Группа поднимает нас на смех, в который раз даем себе зарок не ездить с русскими - с американцами это было бы невозможно. Будь я дома, довела бы сейчас до икоты головной офис, а здесь - чужая земля, чужие отношения.
Наконец дождь утихает, идем по мокрым улицам в ресторан. Вот он действительно отличный. Горы мяса, рыбы, пирогов, печеная картошка, оливки - понимаю, что сейчас лопну. Полный мужчина с детским выражением лица расспрашивает местных жителей о том, куда еще можно поехать. Он хочет проложить для своей жены самые лучшие, самые вдохновляющие маршруты. Она, никакая не красавица, с кротким морщинистым лицом, спокойно ест рядом - муж обо всем позаботится. Любуюсь ее ясными глазами Настоящей Женщины. Ну и что, что живот ее рыцаря не умещается в латы, зато он готов постелить ей под ноги мир. Смотрю - а сама все лечу, лечу на своей планете, и близко подойти ко мне сейчас невозможно.
После обеда гуляем по мокрой лужайке, ищем тишины. Наши подруги греются в термальной воде опустевшего бассейна. Соскучившись, спускаемся к ним. Конечно, разговор о мужиках. Кто за кем ухаживал, у кого как сложилось... Сони совсем перестали стесняться мою дочку, им приятно вспоминать, ей - слушать. Дружелюбно сплетничаем о понравившейся нам паре. Кажется, жена намного старше? Нет? Нет, точно, старше. Отправив мужа на лежак, она подплывает к нам, включаем ее в кружок, и часы летят незаметно.
На выходе красивый портье представляется дочери, щеки его пылают. Спрашивает, есть ли у нее аккаунт в Фейсбуке, несколько раз повторяет свое имя. Она, конечно, забудет. Надо же, такой отвратительный отель - и такие романтичные люди. Фотографируем кругленького каменного льва, плюющегося термальной водой у входа. Людям здесь купаться нельзя, зато голуби довольны. Автобус опаздывает. Но вот расселись, уезжаем, я первый раз позволяю себе оторвать глаза от желтых цветов на склонах, взглянуть на всю эту красоту в упор, и она проходит меня насквозь, как стекло, как оружие. Я ничего не чувствую, но понимаю, что щеки совсем мокрые.
На вокзале прощаемся с Сонями. Может быть, навсегда? Хочется в туалет, но шабат еще не окончился, и здание вокзала забрано бронебойными жалюзи. На наше с дочкой счастье автобус в Рамле опаздывает, Сони уедут чуть позже. Кофе выпить негде, покупаем хотя бы кока-колу в автомате. Соне Второй выпадает лишняя банка, протягивает ее дочке - еще один последний подарок из детства. Пьем ледяную воду на холоде, хохочем, как безумные. Что нас так насмешило? Может, кружащая неподалеку печаль.
Проводив новых подруг, идем по ночи домой. Красотка в военной форме, подхватив на руки братишку, бежит сломя голову на автобус. Стильные парни прикололи кипы разноцветными заколками - у нас такие носят девушки. Идем, прощаясь с каждой улицей, завтра мы поедем другой дорогой. Арт-центр, освещенный яркими огнями. Увитый лампочками велосипед на стене спортклуба. Разрисованный портретами дом. Знакомые коты на выброшенном диване. Так мы и не зашли в пафосную кафешку прямо возле дома - объелись в ресторане. Еще один повод вернуться.
Еще одна новость: в стоимость недешевого отдыха не входят полотенца, более того, их нельзя и взять в аренду. Соня Первая включает свои административные таланты, объединяет их с дочкиными огромными глазами а-ля Кот в сапогах. Пока они возвращаются с добычей (десять шекелей за комплект, грабители!), мы со Второй Соней осматриваем наши владения. Ужас. За решеткой, огораживающей обрыв над Кинеретом, на пластиковых стульях кучно ютится толпа народу. Как беженцы. Бассейны под открытым небом на ремонте, остался один под крышей, набитый битком. В помещении парно, вода насыщена углеводородом, народ хамливый, запах соответственный. Я быстро прихожу в ярость, но Соня Вторая не позволит портить себе отдых. Она слишком много работала последние годы, только начала вырываться на свободу, и теперь ничто не посмеет ее разочаровать. В четыре руки раскладываем на стульях остатки съестных припасов - рота солдат осталась бы довольна. У одной женщины дети взрослые, сами уже родители. У другой - два сына. Надо ли говорить, что внимание обеих мам теперь полностью сконцентрировано на кормлении ребенка? Дочка наслаждается и, кажется, скоро начнет агукать.
А у меня нечто вроде шока. Печальная красота Генисаретского озера причиняет мне физическую боль. Хочется слиться с ним, раствориться, превратиться в пену на легких волнах и - ладно, - пусть ничего уже больше не будет. Не могу оторвать от него глаз. Не могу объяснить. Сама ничего не понимаю. И вдруг вижу такую же печаль в глазах Сони Первой.
Однако, как же спуститься к озеру? Это ради него я здесь, я ищу свой путь, и Генисаретское озеро, с берега которого, бросив лодки и сети, шагнули в неизвестность апостолы, - одна из отправных точек. Не знаю, видят ли наши спутницы, насколько я сейчас существую на своей отдельной, летящей далеко-далеко от всех планете, или просто заботятся о гостях, но Соня Первая опять куда-то исчезает. Оказывается, она ищет для нас возможность выйти к воде. Зимой купание запрещено, пляжи закрыты. Поднимаемся и мы с дочкой, выходим на лужайку для пикников, и тут с нами заговаривает какой-то мужчина. Оказывается, Сонин дальний родственник из Украины. Приехал на чей-то день рождения, живет в хорошем отеле, а сюда пришел посидеть с компанией. Огромный мужчина выпаливает сто слов в минуту. Вопросы, воспоминания, оглушительный смех - все это возвращает нас на землю, а он тем временем уже подключился к поискам выхода. Нужно покинуть отель и спуститься с обрыва по лесенке. Не успели мы опомниться - а Соня уже договорилась с обслугой, чтобы нас впустили обратно без документов. Охранник несколько раз спрашивает, понимаем ли мы, что спасателей сейчас нет, не боимся ли мы? Прямо в парео поверх купальников выходим на улицу. Персонал спа смеется, обсуждает нас и слегка беспокоится. Снаружи отвыкшие от женской обнаженности мужчины тормозят, в прямом смысле разинув рты, дамы презирают нас взглядами и вербально. Иногда хорошо не понимать чужого языка.
Под обрывом - маленький дикий пляж. Сейчас его не убирают, немного грязно. Песок мешается с углями от костров. Пусто, только позади расположилась какая-то бедная многодетная семья, может, цыгане, но не факт - здесь есть похожие поселения со своими верованиями и убеждениями. А у самой воды - крошечная палатка и ее обитатели, бродяжьего вида немолодые любовники. У женщины ужасная кожа и волосы, а вот плавсредства у обоих самые дорогие. Значит, любители свободы. Конечно, мы боимся не прозрачной воды, а этих чужаков: рассматривают нас, как в зоопарке. Сжимаем в руках свою единственную ценность - фотоаппарат.
Наконец я решаюсь войти в воду. Говорят, она сладкая в этом озере. Толстенькие серые рыбки немедленно окружают ноги, обнюхивают, как собачки. У берега плавает сор, а дальше чисто и не так уж холодно: градусов 18, как в бассейне. Плыву и вижу тени на дне. Растворяюсь в тихой воде, движусь медленно, чтобы не издать ни звука. Солнечные лучи не прогревают ее, падают в глубину. Налево стараюсь не смотреть: там холмы Галилеи, почти такие же, как две тысячи лет назад, и я боюсь, что их непостижимая красота разорвет мне сердце. Тишина - главное условие, и сейчас я одна в безмолвии, покачиваюсь между небом, землей и вечностью. Кажется, я сделала всего несколько гребков, но, оглянувшись, с изумлением понимаю, что от берега меня отделяет никак не меньше полукилометра. Облизываю губы - вода не сладкая, скорее, чуть солоноватая.
Вот уже и дочка поплавала, нужно возвращаться, ведь там, в отеле, могут испугаться, а мы все не в силах уйти. Признав в нас своих, давно занялся своими делами маленький табор, а мужчина и женщина сладко целуются в воде. В глазах их плещется такая любовь, что больше я не могу видеть в них некрасивых. Мужчина уплывает вдаль - гребет великолепно. Она, чуть улыбаясь, смотрит ему вослед и на миг разделяет с нами свою гордость и счастье. Теперь мне стыдно, что опасалась этих людей. Конечно, они свои, рядом с нами плывут в космосе на маленьком шарике - только для двоих.
В отеле ждут и, кажется, рады, что мы вернулись. Сони тем временем перебрались в теплую воду под крышей, сейчас там толпа поменьше. Все, что нужно, случилось. Я предпочла бы сейчас же уехать, но у нас еще несколько часов, пора собираться на обед. И тут - ливень, горный, всесокрушающий. Раздевалка в подвале превращается в водопад, хлещет даже из некоторых шкафчиков. К счастью, пустых. Собираемся в холле, идти никуда нельзя. Пытаюсь узнать, не может ли компания прислать за нами автобус. Группа поднимает нас на смех, в который раз даем себе зарок не ездить с русскими - с американцами это было бы невозможно. Будь я дома, довела бы сейчас до икоты головной офис, а здесь - чужая земля, чужие отношения.
Наконец дождь утихает, идем по мокрым улицам в ресторан. Вот он действительно отличный. Горы мяса, рыбы, пирогов, печеная картошка, оливки - понимаю, что сейчас лопну. Полный мужчина с детским выражением лица расспрашивает местных жителей о том, куда еще можно поехать. Он хочет проложить для своей жены самые лучшие, самые вдохновляющие маршруты. Она, никакая не красавица, с кротким морщинистым лицом, спокойно ест рядом - муж обо всем позаботится. Любуюсь ее ясными глазами Настоящей Женщины. Ну и что, что живот ее рыцаря не умещается в латы, зато он готов постелить ей под ноги мир. Смотрю - а сама все лечу, лечу на своей планете, и близко подойти ко мне сейчас невозможно.
После обеда гуляем по мокрой лужайке, ищем тишины. Наши подруги греются в термальной воде опустевшего бассейна. Соскучившись, спускаемся к ним. Конечно, разговор о мужиках. Кто за кем ухаживал, у кого как сложилось... Сони совсем перестали стесняться мою дочку, им приятно вспоминать, ей - слушать. Дружелюбно сплетничаем о понравившейся нам паре. Кажется, жена намного старше? Нет? Нет, точно, старше. Отправив мужа на лежак, она подплывает к нам, включаем ее в кружок, и часы летят незаметно.
На выходе красивый портье представляется дочери, щеки его пылают. Спрашивает, есть ли у нее аккаунт в Фейсбуке, несколько раз повторяет свое имя. Она, конечно, забудет. Надо же, такой отвратительный отель - и такие романтичные люди. Фотографируем кругленького каменного льва, плюющегося термальной водой у входа. Людям здесь купаться нельзя, зато голуби довольны. Автобус опаздывает. Но вот расселись, уезжаем, я первый раз позволяю себе оторвать глаза от желтых цветов на склонах, взглянуть на всю эту красоту в упор, и она проходит меня насквозь, как стекло, как оружие. Я ничего не чувствую, но понимаю, что щеки совсем мокрые.
На вокзале прощаемся с Сонями. Может быть, навсегда? Хочется в туалет, но шабат еще не окончился, и здание вокзала забрано бронебойными жалюзи. На наше с дочкой счастье автобус в Рамле опаздывает, Сони уедут чуть позже. Кофе выпить негде, покупаем хотя бы кока-колу в автомате. Соне Второй выпадает лишняя банка, протягивает ее дочке - еще один последний подарок из детства. Пьем ледяную воду на холоде, хохочем, как безумные. Что нас так насмешило? Может, кружащая неподалеку печаль.
Проводив новых подруг, идем по ночи домой. Красотка в военной форме, подхватив на руки братишку, бежит сломя голову на автобус. Стильные парни прикололи кипы разноцветными заколками - у нас такие носят девушки. Идем, прощаясь с каждой улицей, завтра мы поедем другой дорогой. Арт-центр, освещенный яркими огнями. Увитый лампочками велосипед на стене спортклуба. Разрисованный портретами дом. Знакомые коты на выброшенном диване. Так мы и не зашли в пафосную кафешку прямо возле дома - объелись в ресторане. Еще один повод вернуться.
Комментариев нет:
Отправить комментарий