Сегодня у нас никаких планов, надо немного отдохнуть. А в Непале - рыночный день, значит, можно сходить на Королевскую площадь, погулять уже с толком и посмотреть на базар. Со вчерашнего вечера я злая. Волны раздражения поднимаются откуда-то из глубины, и я сама себе не верю: неужели она? Нет, это невозможно. На всякий случай буду поосторожнее с окружающими.
В этот раз путь на площадь Дурбар комфортный: зная город, мы выбираем индустриальные улицы с тротуарами. Все более пристально косимся на турагентства. Им можно доверять в плане безопасности и нельзя с точки зрения денег: разведут и не поморщатся. Переход, на котором мы в первый день зависли намертво, преодолеваем не глядя. Главное, не забыть спросонок о левостороннем движении. Наученные опытом, мы вышли очень рано, чтобы хоть часть пути подышать без масок. Но возле летучих лисиц все равно приходится закрыть лицо - очень уж вонючие.
День превосходный, путь легок, открываем для себя не слишком ароматное, но красивое озеро с храмом посередине. У берега розовеют лотосы, возятся утки. Стадион, он же базар. Где-то возле него останавливаются маршрутки на Патан, мы поедем туда послезавтра. Непальцы говорят, что нам туда надо. Говорят, мы должны увидеть храм. Мы все чаще спрашиваем у них совета. Если бы еще так не смотрели... Кажется, что весь город знает о нас какую-то тайну, но не хочет ее выдавать. От этого можно сойти с ума, и мы в очередной раз прекращаем разговор.
По правому борту - солидная больница. Под ней - нищие с диковинными уродствами просят денег. Скорее всего, их болезни неизлечимы, но и сами они заботиться о здоровье не станут, чтобы не потерять источник дохода. Несмотря на религиозные аспекты, быть врачом или медсестрой здесь почетно: важная должность, хорошие условия работы. При медицинском центре есть кафедры, постоянно проводятся семинары, а как раз сейчас идет съезд медсестер. Красотки в белых халатах сплетничают на улице. Пожилой доктор забирает с собой группку постарше, судя по взбудораженному виду, интернов.
Королевская площадь пуста, чиста и завалена пушистыми собаками, целиком поглощенными своей основной работой: сном. Торговые ряды с украшениями только раскладываются, и мы любознательно осматриваем обычный рынок на соседней улице. По пути к нему мне приходится протиснуться между священной дремлющей мордой с острыми рогами и джипом, к которому обладатель морды, бычок, почти привалился. Бычку все равно, а мне страшновато, боднет еще.
Недорогие сари, футболки со смешными надписями, резиновые тапочки. Бабушки таскают внуков, как и во всем мире, внуки не горят желанием мерить одежки, им бы игрушек. И игрушки такие же, как везде: китайский пластик. Впервые ловлю себя на мысли, что перестала воспринимать окружающих людей, как чужую расу. Теперь сомнений быть не может, весь мой гнев - это таки она, ассимиляция. Женщины окатывают меня волнами презрения - а потому что здесь невозможно уединиться на перекур, ни одного безлюдного уголка. И презирают уже, как свою. Мужчинам забавно.
Возвращаемся к развалам драгоценностей. Торговые ряды - низкие помосты, у нас по таким ходят. Вместо ножек - банки из-под краски и чурбачки. Иногда товар выкладывается прямо на кирпичи. Там же сидят и торговцы, только женщины стараются беречь красоту под зонтами. А в грудах товаров - что угодно для души. Натуральные камни, серебро, дерево, все - ручная работа, не самая качественная, но изысканная донельзя. Холодное оружие устрашающего размера - интересно, что сказали бы нам на обеих таможнях? Поющие ступы. Здесь ими лечат. Мы первые туристы, нас зовут, но без наглости. "Посмотрите, выберите, примерьте ведь это не стоит денег". Ох, знаем мы, чем заканчиваются эти примерки...
Выбираем продавца с браслетами, знакомимся, торгуемся. Он объясняет: утром его доход не слишком велик, он может сделать большие скидки, но не может работать себе в убыток, поэтому есть цифры, из которых можно исходить. Вечером за те же вещи он получит в десять раз больше. Это правда.
Осмелев, дочь говорит ему: "Но вы тоже кое-что получите, продав нам браслеты. Моя мама приносит удачу". Серьезный взгляд глаза в глаза. Негромкий ответ: "Я знаю". Это тоже правда. Покупаем подарки себе и самым близким - много нам с собой не увезти. Все отдается нам почти даром. Первый раз я заработала на том, что приношу удачу.
А площадь хороша, прекрасна площадь. На помосте перед храмом среди скопления голубей мается крошечная коровка. Женщины приносят птицам кукурузу, те взмывают стаей, садятся прямо на края ярких тазиков. Воспитанные такие, не гадят. Коровка решает положить конец несправедливости, тоже сует морду в таз, жует зерна. Не так ей нужна еда, как нежность. Непостижимым образом коровки эти вычисляют индуистов и идут гладиться и общаться именно к ним.
На ступенях дворца стоит нарядный часовой. Можно сфотографировать? Конечно. Военный вытягивается в струнку и принимает суровый вид. Темный мундир, белые ремни, рука крепко сжимает винтовку. Что за контраст со старыми сплетниками на ступенях храмов! Почему-то сидеть и сплетничать о прохожих здесь занятие старичков, а не старушек. Пока дочь общалась с коровками, мое личное пространство оккупировали торговки бусами. На десятое "спасибо, нет", лицо торговки искривляется, она зло передразнивает меня, а ведь только что была просто лучшей подругой. Впредь буду грубее.
Туристы еще не донимают Кумари фотоохотой, в ее храме было бы тихо, если бы девочка не капризничала изо всех сил. Судя по воплям, ее расчесывают. Похоже, ей сегодня не хочется работать. Слышу негромкие, увещевающие голоса наставниц. А работа уже на пороге: мама привела к живой богине дочерей - благословлять. С дарами они шествуют в святыню, куда нам, чужеземцам, вход воспрещен. Отдыхаем на приступочке, смотрим, как персонал носит мешки с рисом, еще какую-то еду. Обычная хозяйственная жизнь. А вот и мама с дочками, счастливые. Их сопровождает священница. Босая, в бордовых шароварчиках, быстро ступает нежными ногами по пыльным неровным плиткам. Мысленно морщусь, мне было бы больно.
Священница возвращается и вдруг раскланивается с нами, намасте. Божественное во мне приветствует божественное в тебе. Особая улыбка. В ней - и женское взаимопонимание, и знание того, как оно - растить девочек, и еще кое-что. Вот это самое, уже прозвучавшее из уст торговца браслетами "я знаю". Довольно себя обманывать, они действительно знают какую-то тайну. Мне очень нравится священница Кумари, ее умные глаза, точеные черты, жесткий рот. Еще одна несостоявшаяся дружба - а искра тепла, все-таки, загорелась, теплится и посейчас.
Нам больше не хочется осматривать достопримечательности, да и на площади становится людно. Хочется покоя, и мы углубляемся в неизведанные жилые кварталы.
В этот раз путь на площадь Дурбар комфортный: зная город, мы выбираем индустриальные улицы с тротуарами. Все более пристально косимся на турагентства. Им можно доверять в плане безопасности и нельзя с точки зрения денег: разведут и не поморщатся. Переход, на котором мы в первый день зависли намертво, преодолеваем не глядя. Главное, не забыть спросонок о левостороннем движении. Наученные опытом, мы вышли очень рано, чтобы хоть часть пути подышать без масок. Но возле летучих лисиц все равно приходится закрыть лицо - очень уж вонючие.
День превосходный, путь легок, открываем для себя не слишком ароматное, но красивое озеро с храмом посередине. У берега розовеют лотосы, возятся утки. Стадион, он же базар. Где-то возле него останавливаются маршрутки на Патан, мы поедем туда послезавтра. Непальцы говорят, что нам туда надо. Говорят, мы должны увидеть храм. Мы все чаще спрашиваем у них совета. Если бы еще так не смотрели... Кажется, что весь город знает о нас какую-то тайну, но не хочет ее выдавать. От этого можно сойти с ума, и мы в очередной раз прекращаем разговор.
По правому борту - солидная больница. Под ней - нищие с диковинными уродствами просят денег. Скорее всего, их болезни неизлечимы, но и сами они заботиться о здоровье не станут, чтобы не потерять источник дохода. Несмотря на религиозные аспекты, быть врачом или медсестрой здесь почетно: важная должность, хорошие условия работы. При медицинском центре есть кафедры, постоянно проводятся семинары, а как раз сейчас идет съезд медсестер. Красотки в белых халатах сплетничают на улице. Пожилой доктор забирает с собой группку постарше, судя по взбудораженному виду, интернов.
Королевская площадь пуста, чиста и завалена пушистыми собаками, целиком поглощенными своей основной работой: сном. Торговые ряды с украшениями только раскладываются, и мы любознательно осматриваем обычный рынок на соседней улице. По пути к нему мне приходится протиснуться между священной дремлющей мордой с острыми рогами и джипом, к которому обладатель морды, бычок, почти привалился. Бычку все равно, а мне страшновато, боднет еще.
Недорогие сари, футболки со смешными надписями, резиновые тапочки. Бабушки таскают внуков, как и во всем мире, внуки не горят желанием мерить одежки, им бы игрушек. И игрушки такие же, как везде: китайский пластик. Впервые ловлю себя на мысли, что перестала воспринимать окружающих людей, как чужую расу. Теперь сомнений быть не может, весь мой гнев - это таки она, ассимиляция. Женщины окатывают меня волнами презрения - а потому что здесь невозможно уединиться на перекур, ни одного безлюдного уголка. И презирают уже, как свою. Мужчинам забавно.
Возвращаемся к развалам драгоценностей. Торговые ряды - низкие помосты, у нас по таким ходят. Вместо ножек - банки из-под краски и чурбачки. Иногда товар выкладывается прямо на кирпичи. Там же сидят и торговцы, только женщины стараются беречь красоту под зонтами. А в грудах товаров - что угодно для души. Натуральные камни, серебро, дерево, все - ручная работа, не самая качественная, но изысканная донельзя. Холодное оружие устрашающего размера - интересно, что сказали бы нам на обеих таможнях? Поющие ступы. Здесь ими лечат. Мы первые туристы, нас зовут, но без наглости. "Посмотрите, выберите, примерьте ведь это не стоит денег". Ох, знаем мы, чем заканчиваются эти примерки...
Выбираем продавца с браслетами, знакомимся, торгуемся. Он объясняет: утром его доход не слишком велик, он может сделать большие скидки, но не может работать себе в убыток, поэтому есть цифры, из которых можно исходить. Вечером за те же вещи он получит в десять раз больше. Это правда.
Осмелев, дочь говорит ему: "Но вы тоже кое-что получите, продав нам браслеты. Моя мама приносит удачу". Серьезный взгляд глаза в глаза. Негромкий ответ: "Я знаю". Это тоже правда. Покупаем подарки себе и самым близким - много нам с собой не увезти. Все отдается нам почти даром. Первый раз я заработала на том, что приношу удачу.
А площадь хороша, прекрасна площадь. На помосте перед храмом среди скопления голубей мается крошечная коровка. Женщины приносят птицам кукурузу, те взмывают стаей, садятся прямо на края ярких тазиков. Воспитанные такие, не гадят. Коровка решает положить конец несправедливости, тоже сует морду в таз, жует зерна. Не так ей нужна еда, как нежность. Непостижимым образом коровки эти вычисляют индуистов и идут гладиться и общаться именно к ним.
На ступенях дворца стоит нарядный часовой. Можно сфотографировать? Конечно. Военный вытягивается в струнку и принимает суровый вид. Темный мундир, белые ремни, рука крепко сжимает винтовку. Что за контраст со старыми сплетниками на ступенях храмов! Почему-то сидеть и сплетничать о прохожих здесь занятие старичков, а не старушек. Пока дочь общалась с коровками, мое личное пространство оккупировали торговки бусами. На десятое "спасибо, нет", лицо торговки искривляется, она зло передразнивает меня, а ведь только что была просто лучшей подругой. Впредь буду грубее.
Туристы еще не донимают Кумари фотоохотой, в ее храме было бы тихо, если бы девочка не капризничала изо всех сил. Судя по воплям, ее расчесывают. Похоже, ей сегодня не хочется работать. Слышу негромкие, увещевающие голоса наставниц. А работа уже на пороге: мама привела к живой богине дочерей - благословлять. С дарами они шествуют в святыню, куда нам, чужеземцам, вход воспрещен. Отдыхаем на приступочке, смотрим, как персонал носит мешки с рисом, еще какую-то еду. Обычная хозяйственная жизнь. А вот и мама с дочками, счастливые. Их сопровождает священница. Босая, в бордовых шароварчиках, быстро ступает нежными ногами по пыльным неровным плиткам. Мысленно морщусь, мне было бы больно.
Священница возвращается и вдруг раскланивается с нами, намасте. Божественное во мне приветствует божественное в тебе. Особая улыбка. В ней - и женское взаимопонимание, и знание того, как оно - растить девочек, и еще кое-что. Вот это самое, уже прозвучавшее из уст торговца браслетами "я знаю". Довольно себя обманывать, они действительно знают какую-то тайну. Мне очень нравится священница Кумари, ее умные глаза, точеные черты, жесткий рот. Еще одна несостоявшаяся дружба - а искра тепла, все-таки, загорелась, теплится и посейчас.
Нам больше не хочется осматривать достопримечательности, да и на площади становится людно. Хочется покоя, и мы углубляемся в неизведанные жилые кварталы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий