Вечер у нас свободный. Обнаглев от единения с городом, решаемся на вылазку на местный благотворительный базар - объявление об ивенте явно не случайно висит возле отеля. Пытаемся продумать, какая она - приличная одежда в приличных кругах Катманду? Сильно ничего не придумав, берем обычные дневные наряды, еще не утратившие благопристойности от бессовестной носки по пыльным улицам. У нас, конечно, есть вечерние наряды на всякий случай, но здесь они выглядят слишком открытыми. Иностранцам простят, наверное.
Ловим такси. Ловим - это громко сказано. Машины стоят у обочин, а гордые автовладельцы заняты двумя делами: спят, положив ноги на приборную панель, или полируют машину. Здесь очень много белых авто, причем не только из эстетических соображений. Белую машину лучше видно в темноте, а днем она защищает от солнца - кондиционеры тут редкость и признак особого шика.
Долгие торги с разбуженным шофером. Объяснения, что он сейчас уедет, а мы останемся. Возражения, что мы сейчас уйдем, а останется он. Наша правда побеждает, таксистов действительно намного больше, чем пассажиров. Как обычно, водитель не знает дороги. Даже интересно, как мы можем ее показать? Долго кружит по улицам. В двух шагах от нас, оказывается, расположен квартал роскоши. Красивые рестораны, европейские магазины, неизменный KFC для туристов. Баскин Роббинс. На деревьях зажглась иллюминация, все это очень заманчиво. Воспользовавшись нашим явным незнанием города, таксист предпринимает решительную попытку поднять цену прямо посреди дороги. Все было бы ничего, если бы в подтексте не читалась легкая угроза в адрес двух женщин, самостоятельно путешествующих вечером. Я немедленно выхожу из себя и требую остановить машину. Уже по-русски шиплю "Ишшшшшь, чего захотел! Ишшшшь!" Почему-то мое шипение приводит шофера в ужас, он вздрагивает, втягивает голову в плечи и молча гонит изо всех сил. Да-да, раз уж здесь какая-то тайна и нам отведена непонятная, но особая роль, надо этим пользоваться. Нужный адрес находится очень быстро.
Мы разочарованы. Похоже, все это неприятное путешествие привело нас к обычному торговому пассажу с магазинами ремесел. Но раз мы здесь, надо хоть осмотреться. Дворы, анфилады, в глубине - проевропейское кафе Баварча. Столики расставлены прямо под открытым небом, в бронзовых чашах плавают лотосы, горят свечи. Если зря приехали, отсидимся здесь.
Ах нет, все не так просто. Еще один переход, еще один квадратный двор, а в нем - тусовка. По периметру пылают газовые фонари, полумрак, музыка, привычный шум вечеринки. Встречают очень приветливо. Действительно, здесь есть свой вариант смарт кэжуал. Дамы - в узорчатых дорогих кофточках с неглубокими острыми вырезами и джинсах. Мужчины - в светлых и темных рубашках и теннисках. Все, абсолютно все - представители восточных стран, что меня смущает. На одном из угловых помостов повара в белых колпаках готовят угощение прямо на открытом огне, проворные официанты шныряют с подносами. Ярко подсвечен баннер с названием организации-устроителя. Сурия Непал.
Разговариваю с одной из организаторов, энергичной девушкой, решающей по сто вопросов одновременно. Английский у нее такой - мне не снилось. Она объясняет суть мероприятия. Благотворительность в Непале развита плохо. Насколько я понимаю, на это влияет и ужасное экономическое положение, и религиозные аспекты: представители большинства имеющихся религий весьма спокойно относятся к жизненным испытаниям. Обеспечить социальную помощь инвалидам, предоставить им работу государство не в силах, и вот эти конкретные благотворители предпринимают близкие к отчаянным попытки дать своим подопечным возможность заработать собственным трудом. Одна из подопечных подходит к нам, у нее синдром Дауна. Принесла еще немного товара на продажу. Поговорив с ней, моя собеседница произносит виноватым тоном: "Вы сами видите, они не могут сделать такие же качественные товары, как в магазине, а цены у нас высоки, но им очень нужно, им необходимо сегодня что-то заработать!"
К огромному сожалению, мы мало что можем купить. Часть вещей нам просто не нужна, а удивительные хрупкие безделушки - домики в электрических лампочках и колбах, узорные монстрики, даже скелет неведомой зверушки в стеклянном кубе - скорее всего, не доедут с нами до дома, разобьются. Как же можно оставить здесь свой взнос? Некто в удивительной этнической маске - кажется, это Хануман - подает знак: все нормально, смелее! И сразу же мы находим в уголке то, что надо - теплые вязаные носки психоделической непальской расцветки. Связаны, действительно, не очень искусно. Зато из шерсти яка. И правда, дорогие. Это не простая покупка - это возможность делиться. Забираем три пары - все, что было. Кто их вязал? Мужчина или женщина? Думаю, женщина. Думаю, молодая. Хочется стать невидимкой и посмотреть, как она обрадуется. Но, возможно, она живет в другом городе.
Натусовались. Устали. Мероприятие веселое, но где-то на самом дне души у меня притаились слезы. Не знаю, почему. Знаю, почему. Детское желание изменить мир и взрослое бессилие, вот что это такое. Нужно немного отдохнуть. Последний раз гладим по морде красивого льва, стерегущего вход, усаживаемся в Баварчи. Хочется выпить, но в результате берем чай. Пламя свечи на столе. Никто не увидит глупых слез. И я не вижу, но, по-моему, дочь тоже ревет где-то там, в глубине своего детства.
На подиум выходит певец с гитарой. Полный, надменный. С ним - тонкий вдохновенный барабанщик и солидный басист. Микрофон фонит. Из кафе появляется богато одетая женщина с характерным для рестораторов сочетанием любезности и властности на лице. Гоняет обслугу, велит двигать колонки. Я ее прямо побаиваюсь. Наконец, суматоха улеглась, певец поговорил по телефону и даже милостиво позволил себя сфотографировать. Время музыки.
Оказывается, он суфий. Говорят, суфийская музыка может убить, так сильно ее ритм захватывает сердце. Наверное, это правда. К звездам летит живой огонь, страсть и нежность. Все в нем - и близкие горы, и пески далеких пустынь. Надежда, любовь, мольба - все в нем. Отчаянная тоска и радость встречи. Непонятные, но знакомые слова Хайяма. Раскачиваюсь, как кобра, попавшая во власть волшебной дудочки. Меня нет, есть только музыка, парю вместе с ней между небом и землей, тянусь все выше, не боюсь упасть. Наверное, эта музыка может и убить. Меня она спасает.
Воспользовавшись минуткой перерыва, выдираем себя из полюбившегося дворика. Глубокая ночь, а нам еще как-то нужно попасть домой. Оказывается, все просто: охранник ударяет кулаком по клаксону ближайшей машины, из темноты возникает таксист и почему-то не торгуется. Это он правильно, с чаевыми будет гораздо больше. Все еще ошеломленные, все еще не совсем по земле входим в такой родной отель. Намасте. Рассказываем где были. Персонал дает нам почувствовать нашу значимость. Мы благотворители. Восточная любезность - один из величайших даров общения. Пьем свою неизменную водку и ходим по теплому номеру в теплых носках. В сетчатое окно ломится чудовищный таракан.
Ловим такси. Ловим - это громко сказано. Машины стоят у обочин, а гордые автовладельцы заняты двумя делами: спят, положив ноги на приборную панель, или полируют машину. Здесь очень много белых авто, причем не только из эстетических соображений. Белую машину лучше видно в темноте, а днем она защищает от солнца - кондиционеры тут редкость и признак особого шика.
Долгие торги с разбуженным шофером. Объяснения, что он сейчас уедет, а мы останемся. Возражения, что мы сейчас уйдем, а останется он. Наша правда побеждает, таксистов действительно намного больше, чем пассажиров. Как обычно, водитель не знает дороги. Даже интересно, как мы можем ее показать? Долго кружит по улицам. В двух шагах от нас, оказывается, расположен квартал роскоши. Красивые рестораны, европейские магазины, неизменный KFC для туристов. Баскин Роббинс. На деревьях зажглась иллюминация, все это очень заманчиво. Воспользовавшись нашим явным незнанием города, таксист предпринимает решительную попытку поднять цену прямо посреди дороги. Все было бы ничего, если бы в подтексте не читалась легкая угроза в адрес двух женщин, самостоятельно путешествующих вечером. Я немедленно выхожу из себя и требую остановить машину. Уже по-русски шиплю "Ишшшшшь, чего захотел! Ишшшшь!" Почему-то мое шипение приводит шофера в ужас, он вздрагивает, втягивает голову в плечи и молча гонит изо всех сил. Да-да, раз уж здесь какая-то тайна и нам отведена непонятная, но особая роль, надо этим пользоваться. Нужный адрес находится очень быстро.
Мы разочарованы. Похоже, все это неприятное путешествие привело нас к обычному торговому пассажу с магазинами ремесел. Но раз мы здесь, надо хоть осмотреться. Дворы, анфилады, в глубине - проевропейское кафе Баварча. Столики расставлены прямо под открытым небом, в бронзовых чашах плавают лотосы, горят свечи. Если зря приехали, отсидимся здесь.
Ах нет, все не так просто. Еще один переход, еще один квадратный двор, а в нем - тусовка. По периметру пылают газовые фонари, полумрак, музыка, привычный шум вечеринки. Встречают очень приветливо. Действительно, здесь есть свой вариант смарт кэжуал. Дамы - в узорчатых дорогих кофточках с неглубокими острыми вырезами и джинсах. Мужчины - в светлых и темных рубашках и теннисках. Все, абсолютно все - представители восточных стран, что меня смущает. На одном из угловых помостов повара в белых колпаках готовят угощение прямо на открытом огне, проворные официанты шныряют с подносами. Ярко подсвечен баннер с названием организации-устроителя. Сурия Непал.
Разговариваю с одной из организаторов, энергичной девушкой, решающей по сто вопросов одновременно. Английский у нее такой - мне не снилось. Она объясняет суть мероприятия. Благотворительность в Непале развита плохо. Насколько я понимаю, на это влияет и ужасное экономическое положение, и религиозные аспекты: представители большинства имеющихся религий весьма спокойно относятся к жизненным испытаниям. Обеспечить социальную помощь инвалидам, предоставить им работу государство не в силах, и вот эти конкретные благотворители предпринимают близкие к отчаянным попытки дать своим подопечным возможность заработать собственным трудом. Одна из подопечных подходит к нам, у нее синдром Дауна. Принесла еще немного товара на продажу. Поговорив с ней, моя собеседница произносит виноватым тоном: "Вы сами видите, они не могут сделать такие же качественные товары, как в магазине, а цены у нас высоки, но им очень нужно, им необходимо сегодня что-то заработать!"
К огромному сожалению, мы мало что можем купить. Часть вещей нам просто не нужна, а удивительные хрупкие безделушки - домики в электрических лампочках и колбах, узорные монстрики, даже скелет неведомой зверушки в стеклянном кубе - скорее всего, не доедут с нами до дома, разобьются. Как же можно оставить здесь свой взнос? Некто в удивительной этнической маске - кажется, это Хануман - подает знак: все нормально, смелее! И сразу же мы находим в уголке то, что надо - теплые вязаные носки психоделической непальской расцветки. Связаны, действительно, не очень искусно. Зато из шерсти яка. И правда, дорогие. Это не простая покупка - это возможность делиться. Забираем три пары - все, что было. Кто их вязал? Мужчина или женщина? Думаю, женщина. Думаю, молодая. Хочется стать невидимкой и посмотреть, как она обрадуется. Но, возможно, она живет в другом городе.
Натусовались. Устали. Мероприятие веселое, но где-то на самом дне души у меня притаились слезы. Не знаю, почему. Знаю, почему. Детское желание изменить мир и взрослое бессилие, вот что это такое. Нужно немного отдохнуть. Последний раз гладим по морде красивого льва, стерегущего вход, усаживаемся в Баварчи. Хочется выпить, но в результате берем чай. Пламя свечи на столе. Никто не увидит глупых слез. И я не вижу, но, по-моему, дочь тоже ревет где-то там, в глубине своего детства.
На подиум выходит певец с гитарой. Полный, надменный. С ним - тонкий вдохновенный барабанщик и солидный басист. Микрофон фонит. Из кафе появляется богато одетая женщина с характерным для рестораторов сочетанием любезности и властности на лице. Гоняет обслугу, велит двигать колонки. Я ее прямо побаиваюсь. Наконец, суматоха улеглась, певец поговорил по телефону и даже милостиво позволил себя сфотографировать. Время музыки.
Оказывается, он суфий. Говорят, суфийская музыка может убить, так сильно ее ритм захватывает сердце. Наверное, это правда. К звездам летит живой огонь, страсть и нежность. Все в нем - и близкие горы, и пески далеких пустынь. Надежда, любовь, мольба - все в нем. Отчаянная тоска и радость встречи. Непонятные, но знакомые слова Хайяма. Раскачиваюсь, как кобра, попавшая во власть волшебной дудочки. Меня нет, есть только музыка, парю вместе с ней между небом и землей, тянусь все выше, не боюсь упасть. Наверное, эта музыка может и убить. Меня она спасает.
Воспользовавшись минуткой перерыва, выдираем себя из полюбившегося дворика. Глубокая ночь, а нам еще как-то нужно попасть домой. Оказывается, все просто: охранник ударяет кулаком по клаксону ближайшей машины, из темноты возникает таксист и почему-то не торгуется. Это он правильно, с чаевыми будет гораздо больше. Все еще ошеломленные, все еще не совсем по земле входим в такой родной отель. Намасте. Рассказываем где были. Персонал дает нам почувствовать нашу значимость. Мы благотворители. Восточная любезность - один из величайших даров общения. Пьем свою неизменную водку и ходим по теплому номеру в теплых носках. В сетчатое окно ломится чудовищный таракан.
Комментариев нет:
Отправить комментарий