Все мои надежды посмотреть на простое местное население в трамвае оказались фикцией. Несколько остановок в центре они еще оправдываются. Вот, например, пожилой мужчина напротив - солнце оплавило его, как кусок старого воска. Завидев дам, этот джентльмен собирает в кулак последние силы, величественно поддергивает на коленях обвисшие брюки, а на плечах - рубашку, расстегнутую почти до пупа. Экий молодец. Его сосед, кажется, молится - вон, перекрестился троекратно. Или мы проехали церковь? Двое мужчин на переднем сиденье оживленно обсуждают что-то, кажется, из области ночи и личной жизни - очень уж громко и спонтанно смеются. Сидят чуть ли не в обнимку. Никакие не геи - на берегах Средиземного до сих пор сохранилась очень коротенькая личностная дистанция среди мужчин. Женщины зато держатся неприступно. Однако ближе к окраинам все они выходят. Трамвай идет к морю и дальше, в пригород, а простое местное население, похоже, ездит туда на машине.
Между прочим, старых или дешевых китайских авто здесь не водится. Зато много смартов. Надетые на пузатых мэнов, они выглядят комичным дополнением к костюму. Объяснение простое: парковки. На узких улочках эти машины ждут хозяев, как собачки, свернувшиеся у калитки. Что характерно, девушки предпочитают нечто с большим количеством понтов - Z4, например.
Трамвай все равно полон: к морю едут туристы. По большей части это испанцы. Парочка рядом с нами возится, как щенята на свободе. Зато напротив - некто с исламского Востока. Идеальная прическа. Идеальный цвет кожи. Идеальные зубы. Идеальный павлин. Каждый взгляд, каждый жест свидетельствует: Я красивый. Посмотрите, как я встряхиваю волосами - я такой красивый. Я поворачиваюсь в профиль и улыбаюсь - видите, как красиво? Этот трамвай должен стать в сто раз удобнее, ведь это я озаряю его своей красотой. Его спутница - симпатичная, но совершенно загнобленная девушка, - смотрит на нас с неприкрытой ненавистью. Зря волнуется, ее павлин любит единственного в мире человека - себя. Будет его нахваливать - будет и владеть. Пока не надоест, конечно.
Трамвай идет мимо моря, пляжи узкие, тесные и грязноватые. Неожиданно тормозим, из кабины доносятся вопли. Оказывается, чуть не переехали бабушку. Вагоновожатый орет, дети и взрослая внучка старшки орут, а сама она величественно отмахивается рукой: успокойтесь уже, проехали. Кажется, это взвинчивает нашего шофера больше всего, от бешенства он с размаху лупит кулаком в стенку кабины. Испанцы вздрагивают и жмутся друг к другу, как перепуганные зверьки. Глаза у них совсем круглые. Бабушка с достоинством следует на берег, а мы слушаем рев вожатого еще две долгие остановки.
Проблема в том, что мы не знаем, где выходить. Слева - то пустыри, то красивые кварталы. Кажется, мы уже в Глифаде. Неожиданно трамвай сворачивает, и мы спешно выскакиваем. Но что за разочарование - здесь тоже грязно, тесно и полно небогатых испанцев. Солнце садится в море, а вдалеке приковывает взгляд искусственная луна - светящийся воздушный шар. Впереди, где шар, - сетка, частные владения, а в двух-трех остановках отсюда побережье казалось вполне приличным. Вернемся назад, решаем мы, и отправляемся вперед, обходить сетку.
Забор тянется немыслимо долго, на улице уже ночь. Да это и не улица - тротуар у шоссе, людей нет. Страшновато. За сеткой - сплошная стена зелени, ни одной дырки в заборе. Вот дойдем до светящихся биллбордов за поворотом - и вернемся. А что это там написано? Дримленд. Ресепшен. Зайдем хоть спросим, что да как. Никто не останавливает. А там... Темные дорожки с волшебными фонариками под ногами. И маленький бар среди деревьев. И крошечный луна-парк для детей. И дивные пляжи. И рестораны на них уже зажигают свечи на низких столиках.
С трудом находим раздевалки, точно позади бара с искусственной луной. Кажется, тут все уже закрыто, но мы быстренько. Спрашиваем в баре - да, лежаки бесплатно, можно пользоваться. Двадцать восемь градусов. Загораем под двумя лунами - настоящей и со свечой внутри. Я решаюсь зайти в море. Оно теплое, но темное, боюсь наступить на ежа. Пару раз кто-то выразительно толкает меня в ногу. Не хочу знать, кто. Здесь совсем мелко. Окунувшись, вижу, что к дочке подошла девушка из-за стойки, обсуждают что-то. Наверное, здесь нельзя купаться. И точно: нельзя. Бар оказывается ночным клубом, и администрация не хочет, чтобы купание сочеталось с алкоголем. Просят, если можно, и не лежать в купальниках: скоро начнут подъезжать люди в вечерней одежде. Да, наши платья вполне соответствуют дресс-коду, так что если хотите, присаживайтесь, выпейте, пожалуйста. Мы не настроены на конфликт - с приходом гостей и сами пересядем за столик, а пока еще поваляемся.
Выходит, мы таки в Глифаде. Здесь живут самые знатные и богатые, в том числе и звезды искусства и спорта. Здесь владельцы родовых капиталов. Самые изысканные магазины. Самые изящные яхты, мы гуляли мимо марин. Самые дорогие виллы в Европе. Приглушенный блеск настоящей роскоши и проамериканские тенденции.
Пересаживаемся за столик. Официант немного удивлен, что мы сразу заказываем крепкие напитки, но нервы требуют. Коктейль в этом дорогом-предорогом месте стоит 11 евро - можно поверить? Мало-помалу съезжаются гости. У нас отличный столик с видом на море. Оказывается, это закрытая вечеринка, свободных мест было четыре или пять, остальные по приглашениям. В одном и том же здании - клуб и ресторан. Каблуки, прически, наряды в единственном экземпляре, надменные лица, прямые плечи, клатчи и бриллианты. И только мы две не говорим по-гречески. Надо повторить. Пробегающий мимо официант наклоняется, угадывает, что нам смешать. Покрепче, конечно. Любимые напитки угадал с одного раза.
А нежная романтическая музыка уже сменилась проникающим в кровь рейвом, а сигаретный дым уносится морским бризом, воздух чистый, толпа все шумнее, и мы видим - свои. Сюда действительно прилично приехать в компании девушек, возраст гостей - от самых юных и за пятьдесят, сочетание толпы и одиночества напоминает хороший прием, да это и есть прием. Релакс полный, решительный, глубокий, как музыка, как море. Отвожу глаза глаза от украинки, собирающей чаевые у входа в туалет, краснею, как виноватая.
Второй коктейль смывает неловкость. Как передать это чувство своих? Безопасность? Нет, это не совсем она. На какой-то миг мне кажется: я вернулась домой из долгих странствий, в доме праздник, я, дорогая гостья, барствую, а за спиной, в шуме и гаме, хлопочут по хозяйству мама и бабушка... А рядом присел прадед, спокойный, молчаливый, как всегда. Чокнувшись, пьем за своих предков - они сейчас живы, теплы и с нами. Официант видит наши печальные лица, расстраивается сам, тормошит за руку дочку. Ему важно, чтобы нам было весело этой ночью. И мы уже смеемся вместе с ним.
Два часа. Говорят, после трех начнутся танцы на столе, но мы решаем, все-таки, ехать домой - утром можно еще попытаться успеть на Ликавитос. На стоянке - очередь лакшерных машин, как в журнале. Приглашения не помогают - нет мест. БМВ, мерседесы - это народ попроще. Самые сливки разъезжаются вместе с нами. Вот только мы идем пешком. Впрочем, недалеко - рядом такси. Нам достается довольно неприятный старик. Всю дорогу он выпендривается дикой скоростью. Нас не запугать, мы сонные. Такси стало, а мы не понимаем, куда приехали. Пока выясняем, там ли мы и где спрятались в маленькой дамской сумочке с выходом в третье измерение деньги, таксист приходит в страшное возбуждение.
- Give me the money! - орет он на всю улицу. - Отдайте мне деньги! На счетчике - чуть больше тридцати евро. Водитель хватает тридцать, мгновенно успокаивается, говорит "достаточно" и быстро уезжает. Что это было? То ли ограбления испугался в страшном районе, то ли у него уже был опыт с нелегалками, удиравшими, не заплатив? Ах, наш квартал - позор из позоров. Как бы то ни было, этот невротик наказал сам себя: мы непременно оставили бы ему чаевые. Нужно ли говорить, что при любом удобном случае мы теперь будем голосить друг другу "Give me the money"? Все еще хохоча, засыпаем. Через три часа вставать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий