Утро начинается со скандала. Дочь поставила будильник на 20 минут позже, а мне жаль терять каждую секунду дома. Ору я, между прочим, напрасно: мы в два счета выравниваем темп. Но обидно-то как! Орудием примирения оказывается йогурт с медом. Кажется, этим блюдом можно остановить войну.
Высокомерный господин на ресепшене объясняет, как добраться на Ликавитос. Ему явно хотелось бы нас отговорить, но у греков это не принято. Да выбор наш ему по вкусу. Последнее усилие - многократное повторение, что нам придется много, очень много идти пешком. Очень много - это до метро и от метро до фуникулера.
Несемся на станцию, а у самих полная неуверенность: работает ли фуникулер так рано? Улицы пусты, пусто и метро. Поезд приедет через одиннадцать минут. Усаживаемся на колени деревянных мужчин в шляпах - такие на Лариссе скамейки. Синтагма, пересадка на Эвангелизмос, а дальше вверх по улице Плутарха. Мне нравится в ней все, кроме ее вертикальности. С определенного момента это просто лестница. Машины и автобусы ездят зигзагами по перпендикулярным улицам и бульварам, а нам придется лететь прямо вверх - не опоздать бы на самолет! Здесь живут небедные люди - дома в окружении цветущих кустов прелестны, машины изысканны. Самоуверенные кошки идут куда-то по своим делам, а с одного из лестничных пролетов на нас с любопытством уставился скуттер, такой же розовый, как цветы вокруг. Какое легкомысленное создание ездит на нем? Куда? Неподалеку расположен университет.
Сейчас, поднимаясь по горе, мы не видим Ликавитоса. А что о нем знаем? Знаем, что это один из семи афинских холмов. На самом деле их больше, но исторических - семь. Так же, как и Киев, город строили на них специально, и символизируют они семь видимых древним астрономам планет. Поверие гласит, что город, построенный на семи холмах, будет вечным, его не коснутся ни тлен, ни разрушение. На одном мы уже были - там возведен Акрополис. А Ликавитос - побочный продукт производства. Покровительница города, кстати, и моя, несла этот камень, чтобы сделать гору с Акрополем повыше, но по дороге получила сильно компрометирующее ее известие от ворона и в ярости швырнула свою ношу. Ворон, как видно, совершенно не знал женщин, иначе молчал бы. Окончилось все очень плохо, притом для всех: слишком любопытные сошли с ума и сбросились со скалы все того же Акрополя, а носитель плохой вести почернел от гнева богини. Впрочем, для греков все вышло к лучшему - они получили Ликавитос.
Но мы уже добрались до фуникулера, здесь он называется телефрик. Дверь открыта, у входа женщина моет пол. Внутри, свесив руки, сидит сонный тип в белой куртке. Спрашиваем: работает?
- Работает, - заморгав, отвечает тип.
- А когда поедет?
- Ну, такое... Через несколько минут.
Задремывает на каждом слове. А у нас назрел вопрос: природа зовет со всей нетерпимостью. Нет, туалет есть только наверху. Мы бы уже и пешком поскакали - холм окружен сверхромантичным парком из сплошных изгибов и поворотов, но как долго надо будет подниматься? У подножия вершина не видна. Бродим по улице Аристипу, вызывая глубокие подозрения местных жителей: этим-то двум что надо в такую рань? Рань - это девять утра. Возвращаемся на станцию в гневе, ничуть не худшем, чем у основательницы Ликавитоса. Как же быстро здешние мужчины приучают женщин к их царственному положению! То, что кто-то не готов немедленно решать мои проблемы, уже приводит меня в ярость.
Зря мы сердились. Парень в белой куртке поднимает голову и радостно сообщает: вот и водитель. Оказывается, он и сам ждал возможности подняться наверх. Красавчик водитель занимает место у пульта, рядом усаживаются наш визави и женщина, убиравшая станцию. А как же мы? Все отсеки заняты мусорными баками, которые тоже хотят ехать на гору. Ничего страшного, можно примоститься рядом с персоналом. Фуникулер запускается с десятого раза, что-то там сбоит. Мне страшновато. Поднимаемся по практически неосвещенному туннелю. Наши соседи, кажется, сплетничают и о нас, косятся в нашу сторону. Но лица у них милые и сидеть рядом уютно. Дочка спрашивает разрешения их сфотографировать, и парни, смеясь, разыгрывают кинозвезд.
На Ликавитосе все разбегаются по своим делам. Водитель предупреждает нас, чтобы не выбрасывали билеты: по ним можно спуститься. На вершине всего несколько террас: кафе, обзорная площадка и на самом верху - белая часовня святого Георгия. Говорят, перед Пасхой люди несут отсюда вниз зажженные свечи, и весь холм залит огнем. Перед храмом - олива и греческий флаг. Разгуливаем по террасам с чувством полета, смотрим на бескрайний светлый город. На горизонте с небом сливается море. Под ногами - летний театр, тут дают представления под открытым небом. Некоторые дома идут уступами, на крышах плещутся бассейны. Счастливы ли люди, живущие там? Как оно - ступать по утрам босыми ногами из своей комнаты прямо в согретую солнцем воду?
Усаживаемся за столик. К нам подходит наш утренний попутчик. Что за преображение! Плечи развернуты, голос уверенный, на губах - улыбка. Здесь он хозяин. Помогает нам выбрать очередной фредо, берет билеты на фуникулер - по ним положена скидка. Посетителей еще нет, и он может поболтать с нами пару минут. Оказывается, он знает украинцев не только с нелегальной стороны: несколько лет обслуживал нашего Блохина. Тема все равно сворачивает на нелегалов. Ему неловко бранить наших соотечественников.
- Но иногда это становится невыносимым. Вы видели Омонию? Там просто опасно!
Знал бы он, где мы поселились. Знал бы, что после жутких улочек Омония показалась нам оплотом цивилизации. Нет, решительно не одобряем нелегалов и мы. По правде сказать, я их еще и не вполне понимаю: жизнь в этих кварталах сложна, доходы совсем низкие, шансов легализоваться - ноль. Такие условия кажутся мне не менее ужасными, чем жизнь в карпатской деревне. Ну, может, и удастся собрать сколько-то тысяч евро, но какой ценой? Дома на руки стареньких бабушек брошены дети... На годы.
Фуникулер ходит точно по расписанию, раз в полчаса, и мы обретаем уверенность, что не опоздаем на самолет. Прощаемся, спускаемся с горы. Обратный путь кажется совсем коротким. В нижней станции - сувенирный киоск, последняя надежда купить что-то на память. Увы. Товары совсем никудышные и раза в три дороже, чем на Плаке.
С уверенной наглостью почти что аборигенов прогуливаемся до Синтагмы, вместе со всеми ругаем правительство, вздумавшее перекрыть движение, потому что кто-то должен ехать в парламент. Улица Эрму пуста - магазины в воскресенье не работают. Недалеко от отеля находим открытый халяльный маркет, совсем крошечный. Куриная ветчина и соленый миндаль.
Мужчина на ресепшене явно рад, что мы вернулись в срок. Вообще-то, мы должны бы уже освободить номер, но даже горничные нас не беспокоят с уборкой, дают спокойно собраться. Задаваясь вопросом, почему мы ни разу не купили пластиковую посуду, режем ветчину открывалкой для бутылок. Допиваем вино. На сердце - пустота. Всего на день мы узнали, какое счастье быть дома, и вот у нас его уже забирают. Молчаливый водитель относит наши вещи в машину.
В аэропорту русские туристы блокируют сначала очередь на упаковку вещей, потом - все три очереди на регистрацию. К самолету почти бежим - прощай, неизведанный дьютик Венизелоса! Друзья простят отсутствие подарков, но нам, все-таки, жаль. Летим прекрасно, а вот на посадке греческая стюардесса ведет себя грубо, даже по-хамски. И только с того момента, как понимает, что я из Украины. По прилету я соберу волю в кулак и выражу свои чувства авиакомпании. Своя так своя, начнем с малого. По прилету мы шагнем в осень, увидим родные лица, и они прекрасно поймут, как нам холодно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий