- А потому что не надо было пить водку на ночь!
Эта мудрость будет написана на небе огневыми буквами уже после первых трехсот метров подъема на гору. Тоже мне, афоризм. Очевидное-невероятное. А потому что.
Вытряхиваемся из нашего спа-резорта обратно на площадь в рассуждении покушать и вообще. Отель, судя по мертвой тишине, совершенно пуст. Порадуем местных старичков столичным лоском, что ли...
В редкой открытой в воскресенье лавочке рыжий квадратнолицый проходимец впаривает морально устарелые сувениры англоязычной паре. Его манеры льстивы до липучести, зеленые глаза холодны, как у киллера со стажем, а английский безупречен. Пара нейтивов мямлит гораздо скромнее. Продукты в лавочке - для тех, кто не знает, что такое греческие продукты. Овощи отличные. "Ква!" отчетливо произносит кто-то, прямо с моей груди прочитавший ценники. Еще есть что-то в канистре с краником. Может, вино? Мы в этой местности впервые...
- Ципуро! - восклицает слащавый киллер. Уголки его рта вот-вот сойдутся на затылке. - Ципуро! Нет, это не вино, это крепкое.
И тут мы вспоминаем: ципуро привозили в Афины на фермерскую ярмарку. Это виноградная водка с легким сладковатым вкусом, немного похожая на граппу, но без псиного оттенка. Может быть и 35 градусов, и 45. Нет, ципуро в огневом аду в ожидании подъема на незнакомую гору - это слишком. Поняв, что мы в теме, киллер мгновенно теряет к нам интерес. Англоязычные овечки, похоже, тоже не так просты - уйдут нестрижеными, со свежими этническими впечатлениями.
Старички на площади прогнозируемо умолкают. Плавно покачиваем бедрами в сторону сувенирного магазина. А когда еще? У женщины в магазине глаза цвета золотистого изюма, усталые и недоверчивые. Вообще не следит за покупателями, ходи, как хочешь. Другая англоязычная семья хочет все для моря. Просто так, чтобы что-то купить. Переругивающиеся по-русски мужчина и женщина осматривают полотенца с оливковыми ветками. Не прекращая перебранки, по пять минут расспрашивают продавщицу о каждом и не покупают ни одно. Уходя, громко и напористо провозглашают по-русски: "До Свидания!"
- Дозвидание, - вежливо тянет усталая женщина. Такое чувство, что ее гнетет что-то свое. И мы хотим сделать небольшие покупки, подчиняясь неосознанному желанию всеобщей человеческой поддержки. Выбираем для юной принцессы, дочери нашего сына и брата, чашечку с очаровательной кошкой, ей как раз пора такую. Еще какие-то мелочи. Себе я беру греческий флажок на настоящем деревянном древке, как в детстве. Женщина не настроена общаться, мы всем телом ощущаем ее усталость. Запинаясь, спрашиваем о скидке - таков порядок для тех, кто в теме, - и очень легко сговариваемся. Дочь решается спросить ее еще и куда пойти покушать - попить чего.
- Вот же все, на площади.
- А другого, того, где вы сами любите?
Взгляд золотистых глаз становится пристальным.
- Вы кофе хотите попить?
- Ээээ... Чего-нибудь покрепче бы.
И вдруг она задорно усмехается.
- Если вы обойдете собор Святого Николая, потом немного, совсем чуть-чуть спуститесь по горе, там будет очень, очень красивый вид.
Вприпрыжку - куда подевалась усталость! - удаляемся вокруг милого Николая. Кафе для туристов, две симпатичные таверны уже для своих - вот и конец Литохоро. Дорога ведет вниз по горе, кругом лес, а из него поднимаются веселые компании: болтающие дамы-подружки, семьи с детьми... Обещаем себе одним глазком, вот только одним глазком - и все. "Вот мы уже и не в Канзасе, тьфу, не в Литохоро, Тотошка!"
В лесу стемнело, боковая аллея ведет к деревянному мосту над пересохшей горной рекой. А за мостом... Вокруг искусственного озерца с уточками - целый каскад баров. Уступы, гротики, площадки, стулья, табуреты, балконы - на любой вкус. Резво взлетаем на одну из крыш с самым потрясающим из всех потрясающих видов. Из еды здесь пироги, мы их не будем. Вин - около пятидесяти сортов.
- А что-то местное?
- Ципуро, - застенчиво отвечает девочка, явно подрабатывающая на студенческих каникулах.
- Водка, нет, водка - это слишком по такой жаре. А что у вас больше всего заказывают? Ну, самое любимое - что?
- Ципуро, - тупит глаза девочка и тихо хихикает.
Это судьба. Девочка приносит графин ципуро, ведро льда и два стакана. Вот ее кушать и будем. Собравшиеся на фреддо дамы за соседним столиком проявляют деликатный интерес. Да разве нас удивишь после Непала? Ципуро на голодный желудок уходит, как в пересохшую горную реку. А в парке уже зажглись фонарики, музыканты достают инструменты... Есть, однако, хочется до слез. Прощаемся и вместо того чтобы мудро направить стопы к дому, прогуливаемся по горе. За поворотом - таверна, а в ней любимые каламаки! Нет, мы больше не станем присаживаться, лучше вы их нам поджарьте с собой, а мы пока еще пройдемся.
За кустиками открывается живописная тропа. Дочь знает: это дорога к Прионии, к подножию Олимпа. Если сейчас выйти, к утру придем. Берем себя в руки. Кто-то звенит колокольчиком то слева, то справа, то впереди, а то вдруг позади. Ловко оббегает нас по заросшему склону и морочит голову. А чуть подальше... Замок. Настоящий. Спрятался прямо в горе. Кто живет там? Какие счастливые люди выходят утром в эту красоту, любуются рассветом, укрытые от чужих взглядов, как будто совсем одни на этой перенаселенной земле? Нет, чего-то мы о Литохоро не знаем...
В таверне, в саду нас ждет мясо и сотня кошек. Владельцы сами не знают, сколько точно. Дочь идет расплачиваться, я усаживаюсь на крошечный мостик в цветах, и кошки потихоньку обступают меня, включают в свои сумеречные игры. Из-за этого ли хозяйка так весело машет в окно? Не знаю. Может, она просто радушная. Идем вверх по дороге, прямо на ходу стаскиваем зубами мясо со шпажек. А в барах - полная смена декораций. Иллюминация мягко сияет, по аллеям спешит разряженная молодежь, тихо скользят шикарные машины...
В отеле все та же мертвая тишина. Глазом и нюхом заценив нескрываемое качество нашего вечера, дежурный отпирает бассейн и сауну. Вода холодная, но вокруг уже настоящая роскошь. Над гидромассажем резвятся мозаичные дельфины. Горничная выносит горы полотенец, обновляет гели и шампуни. Сауна никаковецкая, греки не умеют использовать ее в жару и всегда удивляются нашему желанию прогреться еще сильнее. Но это завтра поможет на горе. Все мысли - о ней. Мы ее боимся. Мы тоже греки, и для нас это не просто альпинизм. Местные жители не понимают нашего трепета, не доверяют ему. Они туда часто ходят: к водопадам, поговорить, познать кое-что и просто так.
Накупавшись и согревшись, сидим на своем старинном балконе в полотенцах, доедаем оставшиеся каламаки. Точно под балконом останавливается девица с невероятными розовыми волосами, ниспадающими на юную грудь, упакованную в трендовый вечерний комбинезон. Глядит вверх прямо-таки с гневом. Мы тоже возмущаемся: что не так?! Киногеничная компания в вечерних костюмах спускается из нашего якобы пустого отеля, подхватывает ее, тычущую руками в наш балкон, и укатывает на белом альфа-ромео и темном ламборгини. Тихо, все тихо...
С утра, уже в дорожном виде и с рюкзаками, спускаемся в холл. Сейчас он выглядит как весьма приличный ресторан. Радуемся, что вчера отказались от мысли уехать пораньше и решили позавтракать в спокойной обстановке. За большим столом тихо играют дети в красивых утренних нарядах. Девушка с уложенными волной волосами, чье платье намекает на бюджет страны третьего мира, жует ломтик чего-то невидимого. Кухня - греческая, с элементами французской. Официантам интересно смотреть, как я с восторгом мастерю себе греческий салат по-элиночьи. Двадцатисантиметровая гора оливок двух видов, по два ломтика огурца, помидора и перца, кусочек феты, приправы. Салат готов. Лука здесь не подают. Зато подают вино, настолько хорошее, что у нас разрывается сердце. Хватит с нас вчерашней водки. Мясо пяти-шести сортов, домашние джемы и мед к йогурту, мелконькие буше, нечто среднее между катаифи и наполеоном, свежие и вяленые фрукты... Весело бегаем с тарелками. Во всем, кроме сластей и йогурта, отсутствует жир и сахар. Наслаждаемся утром, легкой едой, предвкушением пути. Дочери хорошо, она за колонной. А девушка напротив смотрит на меня чуть не с ненавистью. Надо же, с такой красотой - и такая мрачная. Вглядевшись в свою очередь, понимаю, что она чуть ли не моя ровесница. Но красива так - смотрела бы и смотрела. Только глаза мертвые. Выгоревшие глаза.
А вот и ее муж. Мятые красные шорты, блеклое лицо над блеклой футболкой. Серый мыш. Набирает себе гору еды, радуется ей и в этот момент выглядит очень мило. Но стоит ему подсесть к жене - и она включает пилу. Ее-то рот не занят. Его глаза меркнут, на лицо ложатся унылые складки, как тень. И только поглядывая на свою тарелку, он улыбается - мельком, пока жена не заметила. Все тихо, тихо...
Так же бесшумно спускаются их друзья. По розовым волосам, которые вблизи выглядят уже совсем сногсшибательно, узнаю вчерашнюю девицу. Она делает вид, что нас не замечает. Нет, и эта не девица - средних лет. Лицо совсем не красивое, базарное какое-то. С ней орангутан в майке и шлепанцах. Плечи и руки покрыты густым черным мехом. Шеи, в общем-то, нет. Сгорбившись над столом, пожирает. Леди продолжают пережевывать воздух. А вот и их дети, это они играли там, в центре холла. Дочь красавицы похожа на отца, мышка. Мама немедленно делает ей километровое замечание, за время которого девочка успевает сгорбиться почти пополам. Сидит носом в тарелке, рядом - такой же согнувшийся мужчина с виноватым видом отца, не сумевшего защитить свое дитя. А ведь он богат, сказочно богат. Не зная того, мы случайно оказались в мире крезов и мидасов. Прекрасных, но порой с ослиными ушами... Теперь мне понятен гнев той, с розовыми волосами. Мы запросто вторглись в мир, который она выстраивала годами и страшными жертвами, до полного уничтожения себя.
Понемногу ресторан заполняется гостями. Дама со свежим силиконом в губах есть боится, но увидев, что ее мужчина (спорим, что не муж?) с интересом смотрит на счастливо лопающих пирожных нас, принужденно отламывает кусочек серого хлеба. Жует, прикрыв рот рукой. Осторожно раздвигает в улыбке еще не вполне послушные уста. Лоб остается неподвижным. А комбинезон на ней - мечта. Бежевый, бархатистый, с открытыми плечами утренний комбинезон от Сен-Лорана. Крошечная железка на бедре свидетельствует посвященным: лимитед эдишен. Мне бы такой, но я точно вылью на него кофе. И уроню сосиску. Я себя тоже знаю.
Пожилая пара, пристойная, не шибко разряженная, хоть и очень дорого выглядящая, спускается по лестнице. Ни грамма косметики, никаких шлепанцев. Слышу, как мои собственные глаза вздыхают с облегчением. Да что ж такое! Не успев сесть, она включает болгарку. Пардон, болгаркам в это место вход воспрещен даже в фартуке горничной. Женщина включает эксклюзивный лобзик для выпиливания деревянного сортира размером с сигаретную коробку. Мужчина огрызается без всякой сдержанности. Они - будущее тех, сидящих напротив и проедающих во мне дырку голодными глазами. Не меня хотят, конечно, а финики с моей тарелки.
Отхожу за, блин, вторым пирожным. У стола с лакомствами - орангутан с доченькой. Вот эта удалась красавицей, только очень капризная. Смотрю - и не узнаю. Мягкий взгляд, нежная улыбка, полукруглые брови и никакой видимой растительности - куда он ее пригладил-то? Отец. Папочка. Дочь вырастет - и все вернется на круги своя. Меня охватывает чувство ребенка, обманутого грубо и безнаказанно. Эти люди могли бы быть очень счастливы в своем раю...
Выйдя из этого чужого сериала, вздыхаю с облегчением. Такси до Прионии. Торг неуместен. Ой, кажется уже полгорода знает, что мы тут в теме... Полный кудрявый таксист похож на умного мальчика из хорошей еврейской семьи. Узнав, что мы из Украины, сдерживает легкое, незаметное постороннем глазу презрение к третьему миру. Он не верит нам. Не верит нашему умению идти пешком в своих босоножках. Не доверяет нашему незнанию горы. Нашей косметике и светлым маечкам. А машину ведет, как бог. Мимо монастыря святого Дионисия, с морем на горизонте, среди деревьев, непонятным чудом удерживающих свою зелень в этой засухе. Хорошая дорога кончилась, немного гравия - и вот мы у шлагбаума. Дальше только тропа. Таксист оставляет свою визитку: "Здесь нет связи, но вы попросите позвонить из ресторана, и я приеду". Вот мы и снова под защитой.
Перед отъездом таксист идет пить кофе. А на нас вприпрыжку выскакивают мулы - бегут к фонтанчику с водой. Озорные, молодые, рослые. Подкованы очень странно, как будто на ноги надеты скошенные шлепанцы. Так вот кто звонил нам вчера колокольчиком со склона! Боязливо обходим их по дуге, вступаем в раскаленный лес... Ступени высокие, воздуха нет, и нам тяжело. А потому что не надо было пить водку на ночь!
Эта мудрость будет написана на небе огневыми буквами уже после первых трехсот метров подъема на гору. Тоже мне, афоризм. Очевидное-невероятное. А потому что.
Вытряхиваемся из нашего спа-резорта обратно на площадь в рассуждении покушать и вообще. Отель, судя по мертвой тишине, совершенно пуст. Порадуем местных старичков столичным лоском, что ли...
В редкой открытой в воскресенье лавочке рыжий квадратнолицый проходимец впаривает морально устарелые сувениры англоязычной паре. Его манеры льстивы до липучести, зеленые глаза холодны, как у киллера со стажем, а английский безупречен. Пара нейтивов мямлит гораздо скромнее. Продукты в лавочке - для тех, кто не знает, что такое греческие продукты. Овощи отличные. "Ква!" отчетливо произносит кто-то, прямо с моей груди прочитавший ценники. Еще есть что-то в канистре с краником. Может, вино? Мы в этой местности впервые...
- Ципуро! - восклицает слащавый киллер. Уголки его рта вот-вот сойдутся на затылке. - Ципуро! Нет, это не вино, это крепкое.
И тут мы вспоминаем: ципуро привозили в Афины на фермерскую ярмарку. Это виноградная водка с легким сладковатым вкусом, немного похожая на граппу, но без псиного оттенка. Может быть и 35 градусов, и 45. Нет, ципуро в огневом аду в ожидании подъема на незнакомую гору - это слишком. Поняв, что мы в теме, киллер мгновенно теряет к нам интерес. Англоязычные овечки, похоже, тоже не так просты - уйдут нестрижеными, со свежими этническими впечатлениями.
Старички на площади прогнозируемо умолкают. Плавно покачиваем бедрами в сторону сувенирного магазина. А когда еще? У женщины в магазине глаза цвета золотистого изюма, усталые и недоверчивые. Вообще не следит за покупателями, ходи, как хочешь. Другая англоязычная семья хочет все для моря. Просто так, чтобы что-то купить. Переругивающиеся по-русски мужчина и женщина осматривают полотенца с оливковыми ветками. Не прекращая перебранки, по пять минут расспрашивают продавщицу о каждом и не покупают ни одно. Уходя, громко и напористо провозглашают по-русски: "До Свидания!"
- Дозвидание, - вежливо тянет усталая женщина. Такое чувство, что ее гнетет что-то свое. И мы хотим сделать небольшие покупки, подчиняясь неосознанному желанию всеобщей человеческой поддержки. Выбираем для юной принцессы, дочери нашего сына и брата, чашечку с очаровательной кошкой, ей как раз пора такую. Еще какие-то мелочи. Себе я беру греческий флажок на настоящем деревянном древке, как в детстве. Женщина не настроена общаться, мы всем телом ощущаем ее усталость. Запинаясь, спрашиваем о скидке - таков порядок для тех, кто в теме, - и очень легко сговариваемся. Дочь решается спросить ее еще и куда пойти покушать - попить чего.
- Вот же все, на площади.
- А другого, того, где вы сами любите?
Взгляд золотистых глаз становится пристальным.
- Вы кофе хотите попить?
- Ээээ... Чего-нибудь покрепче бы.
И вдруг она задорно усмехается.
- Если вы обойдете собор Святого Николая, потом немного, совсем чуть-чуть спуститесь по горе, там будет очень, очень красивый вид.
Вприпрыжку - куда подевалась усталость! - удаляемся вокруг милого Николая. Кафе для туристов, две симпатичные таверны уже для своих - вот и конец Литохоро. Дорога ведет вниз по горе, кругом лес, а из него поднимаются веселые компании: болтающие дамы-подружки, семьи с детьми... Обещаем себе одним глазком, вот только одним глазком - и все. "Вот мы уже и не в Канзасе, тьфу, не в Литохоро, Тотошка!"
В лесу стемнело, боковая аллея ведет к деревянному мосту над пересохшей горной рекой. А за мостом... Вокруг искусственного озерца с уточками - целый каскад баров. Уступы, гротики, площадки, стулья, табуреты, балконы - на любой вкус. Резво взлетаем на одну из крыш с самым потрясающим из всех потрясающих видов. Из еды здесь пироги, мы их не будем. Вин - около пятидесяти сортов.
- А что-то местное?
- Ципуро, - застенчиво отвечает девочка, явно подрабатывающая на студенческих каникулах.
- Водка, нет, водка - это слишком по такой жаре. А что у вас больше всего заказывают? Ну, самое любимое - что?
- Ципуро, - тупит глаза девочка и тихо хихикает.
Это судьба. Девочка приносит графин ципуро, ведро льда и два стакана. Вот ее кушать и будем. Собравшиеся на фреддо дамы за соседним столиком проявляют деликатный интерес. Да разве нас удивишь после Непала? Ципуро на голодный желудок уходит, как в пересохшую горную реку. А в парке уже зажглись фонарики, музыканты достают инструменты... Есть, однако, хочется до слез. Прощаемся и вместо того чтобы мудро направить стопы к дому, прогуливаемся по горе. За поворотом - таверна, а в ней любимые каламаки! Нет, мы больше не станем присаживаться, лучше вы их нам поджарьте с собой, а мы пока еще пройдемся.
За кустиками открывается живописная тропа. Дочь знает: это дорога к Прионии, к подножию Олимпа. Если сейчас выйти, к утру придем. Берем себя в руки. Кто-то звенит колокольчиком то слева, то справа, то впереди, а то вдруг позади. Ловко оббегает нас по заросшему склону и морочит голову. А чуть подальше... Замок. Настоящий. Спрятался прямо в горе. Кто живет там? Какие счастливые люди выходят утром в эту красоту, любуются рассветом, укрытые от чужих взглядов, как будто совсем одни на этой перенаселенной земле? Нет, чего-то мы о Литохоро не знаем...
В таверне, в саду нас ждет мясо и сотня кошек. Владельцы сами не знают, сколько точно. Дочь идет расплачиваться, я усаживаюсь на крошечный мостик в цветах, и кошки потихоньку обступают меня, включают в свои сумеречные игры. Из-за этого ли хозяйка так весело машет в окно? Не знаю. Может, она просто радушная. Идем вверх по дороге, прямо на ходу стаскиваем зубами мясо со шпажек. А в барах - полная смена декораций. Иллюминация мягко сияет, по аллеям спешит разряженная молодежь, тихо скользят шикарные машины...
В отеле все та же мертвая тишина. Глазом и нюхом заценив нескрываемое качество нашего вечера, дежурный отпирает бассейн и сауну. Вода холодная, но вокруг уже настоящая роскошь. Над гидромассажем резвятся мозаичные дельфины. Горничная выносит горы полотенец, обновляет гели и шампуни. Сауна никаковецкая, греки не умеют использовать ее в жару и всегда удивляются нашему желанию прогреться еще сильнее. Но это завтра поможет на горе. Все мысли - о ней. Мы ее боимся. Мы тоже греки, и для нас это не просто альпинизм. Местные жители не понимают нашего трепета, не доверяют ему. Они туда часто ходят: к водопадам, поговорить, познать кое-что и просто так.
Накупавшись и согревшись, сидим на своем старинном балконе в полотенцах, доедаем оставшиеся каламаки. Точно под балконом останавливается девица с невероятными розовыми волосами, ниспадающими на юную грудь, упакованную в трендовый вечерний комбинезон. Глядит вверх прямо-таки с гневом. Мы тоже возмущаемся: что не так?! Киногеничная компания в вечерних костюмах спускается из нашего якобы пустого отеля, подхватывает ее, тычущую руками в наш балкон, и укатывает на белом альфа-ромео и темном ламборгини. Тихо, все тихо...
С утра, уже в дорожном виде и с рюкзаками, спускаемся в холл. Сейчас он выглядит как весьма приличный ресторан. Радуемся, что вчера отказались от мысли уехать пораньше и решили позавтракать в спокойной обстановке. За большим столом тихо играют дети в красивых утренних нарядах. Девушка с уложенными волной волосами, чье платье намекает на бюджет страны третьего мира, жует ломтик чего-то невидимого. Кухня - греческая, с элементами французской. Официантам интересно смотреть, как я с восторгом мастерю себе греческий салат по-элиночьи. Двадцатисантиметровая гора оливок двух видов, по два ломтика огурца, помидора и перца, кусочек феты, приправы. Салат готов. Лука здесь не подают. Зато подают вино, настолько хорошее, что у нас разрывается сердце. Хватит с нас вчерашней водки. Мясо пяти-шести сортов, домашние джемы и мед к йогурту, мелконькие буше, нечто среднее между катаифи и наполеоном, свежие и вяленые фрукты... Весело бегаем с тарелками. Во всем, кроме сластей и йогурта, отсутствует жир и сахар. Наслаждаемся утром, легкой едой, предвкушением пути. Дочери хорошо, она за колонной. А девушка напротив смотрит на меня чуть не с ненавистью. Надо же, с такой красотой - и такая мрачная. Вглядевшись в свою очередь, понимаю, что она чуть ли не моя ровесница. Но красива так - смотрела бы и смотрела. Только глаза мертвые. Выгоревшие глаза.
А вот и ее муж. Мятые красные шорты, блеклое лицо над блеклой футболкой. Серый мыш. Набирает себе гору еды, радуется ей и в этот момент выглядит очень мило. Но стоит ему подсесть к жене - и она включает пилу. Ее-то рот не занят. Его глаза меркнут, на лицо ложатся унылые складки, как тень. И только поглядывая на свою тарелку, он улыбается - мельком, пока жена не заметила. Все тихо, тихо...
Так же бесшумно спускаются их друзья. По розовым волосам, которые вблизи выглядят уже совсем сногсшибательно, узнаю вчерашнюю девицу. Она делает вид, что нас не замечает. Нет, и эта не девица - средних лет. Лицо совсем не красивое, базарное какое-то. С ней орангутан в майке и шлепанцах. Плечи и руки покрыты густым черным мехом. Шеи, в общем-то, нет. Сгорбившись над столом, пожирает. Леди продолжают пережевывать воздух. А вот и их дети, это они играли там, в центре холла. Дочь красавицы похожа на отца, мышка. Мама немедленно делает ей километровое замечание, за время которого девочка успевает сгорбиться почти пополам. Сидит носом в тарелке, рядом - такой же согнувшийся мужчина с виноватым видом отца, не сумевшего защитить свое дитя. А ведь он богат, сказочно богат. Не зная того, мы случайно оказались в мире крезов и мидасов. Прекрасных, но порой с ослиными ушами... Теперь мне понятен гнев той, с розовыми волосами. Мы запросто вторглись в мир, который она выстраивала годами и страшными жертвами, до полного уничтожения себя.
Понемногу ресторан заполняется гостями. Дама со свежим силиконом в губах есть боится, но увидев, что ее мужчина (спорим, что не муж?) с интересом смотрит на счастливо лопающих пирожных нас, принужденно отламывает кусочек серого хлеба. Жует, прикрыв рот рукой. Осторожно раздвигает в улыбке еще не вполне послушные уста. Лоб остается неподвижным. А комбинезон на ней - мечта. Бежевый, бархатистый, с открытыми плечами утренний комбинезон от Сен-Лорана. Крошечная железка на бедре свидетельствует посвященным: лимитед эдишен. Мне бы такой, но я точно вылью на него кофе. И уроню сосиску. Я себя тоже знаю.
Пожилая пара, пристойная, не шибко разряженная, хоть и очень дорого выглядящая, спускается по лестнице. Ни грамма косметики, никаких шлепанцев. Слышу, как мои собственные глаза вздыхают с облегчением. Да что ж такое! Не успев сесть, она включает болгарку. Пардон, болгаркам в это место вход воспрещен даже в фартуке горничной. Женщина включает эксклюзивный лобзик для выпиливания деревянного сортира размером с сигаретную коробку. Мужчина огрызается без всякой сдержанности. Они - будущее тех, сидящих напротив и проедающих во мне дырку голодными глазами. Не меня хотят, конечно, а финики с моей тарелки.
Отхожу за, блин, вторым пирожным. У стола с лакомствами - орангутан с доченькой. Вот эта удалась красавицей, только очень капризная. Смотрю - и не узнаю. Мягкий взгляд, нежная улыбка, полукруглые брови и никакой видимой растительности - куда он ее пригладил-то? Отец. Папочка. Дочь вырастет - и все вернется на круги своя. Меня охватывает чувство ребенка, обманутого грубо и безнаказанно. Эти люди могли бы быть очень счастливы в своем раю...
Выйдя из этого чужого сериала, вздыхаю с облегчением. Такси до Прионии. Торг неуместен. Ой, кажется уже полгорода знает, что мы тут в теме... Полный кудрявый таксист похож на умного мальчика из хорошей еврейской семьи. Узнав, что мы из Украины, сдерживает легкое, незаметное постороннем глазу презрение к третьему миру. Он не верит нам. Не верит нашему умению идти пешком в своих босоножках. Не доверяет нашему незнанию горы. Нашей косметике и светлым маечкам. А машину ведет, как бог. Мимо монастыря святого Дионисия, с морем на горизонте, среди деревьев, непонятным чудом удерживающих свою зелень в этой засухе. Хорошая дорога кончилась, немного гравия - и вот мы у шлагбаума. Дальше только тропа. Таксист оставляет свою визитку: "Здесь нет связи, но вы попросите позвонить из ресторана, и я приеду". Вот мы и снова под защитой.
Перед отъездом таксист идет пить кофе. А на нас вприпрыжку выскакивают мулы - бегут к фонтанчику с водой. Озорные, молодые, рослые. Подкованы очень странно, как будто на ноги надеты скошенные шлепанцы. Так вот кто звонил нам вчера колокольчиком со склона! Боязливо обходим их по дуге, вступаем в раскаленный лес... Ступени высокие, воздуха нет, и нам тяжело. А потому что не надо было пить водку на ночь!
Комментариев нет:
Отправить комментарий