Как я люблю метро, это же уму непостижимо! Все города мира делятся на те, в которых метро хорошее, интересное, те, где оно формальное, без затей, и те, где его нет. В последних я ною на тему отсутствия подземки ровно столько, сколько в них нахожусь, до последней минуты. Ведь это мой самый любимый документальный кинозал, показ в котором идет нон-стоп. В моем городе метро есть, созерцай - не хочу.
Сегодня напротив садится дяденька. Пожилой, в белых умеренно чистых штанах, белых совершенно не чистых ботинках на грубой подошве, старом пиджаке с подвернутыми рукавами - чуть виднеется клетчатая подкладка. Руки - рабочие, а скорее даже, привыкшие к земле. Но это не руки бездельника. Чуть припухшие кисти неловко сложены на коленях. Может, бомж, а может, просто бедный человек...
Рядом - дама. Алое платье до пят, нубуковые туфельки чернее ночи обнажают краешки пальцев с идеально наложенным лаком. Ручки с затейливым маникюром нервно сжимают сумочку. Праздничная прическа, явно дама собирается в приличное общество. Лицо сморщено: дяденька пахнет, увы, не фиалками, а пересесть совесть не велит. Такой у нее маленький подвиг по дороге на праздник.
А у дяденьки - грустное детское лицо. Он совсем не в своей тарелке и выглядит потерянным, как с другой планеты. А на лице глаза... Такие глаза... Темные, а сияющие. Каре-зелено-янтарные, огромные, под ровными изгибами седых бровей, глядят прямо в душу. Душа соседки отвернулась, другие заняты своими делами, и он не знает, на ком остановить взгляд, скользит дивными своими глазами с лица на лицо, ищет поддержки. Такой растерянный - может, слабоумный? Очень хочется сказать ему что-то доброе, но что? Страдаю от беспомощности и неловкости.
Оказывается, ничего не надо было. Вагон визитирует надменный персонаж с расстегнутыми брюками. Несоответствие высокомерного лица и незамеченной ширинки так разительно, что мы потихоньку смеемся - и дяденька, увидев улыбки, вдруг расцветает. Улыбаюсь уже ему, открыто и легко, и вижу, как он успокаивается, распрямляет спину, разжимает усталые свои руки. Его лицо напоминает мне мультики Саакянца. Точь-в-точь старый рыбак, помните? "Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем!" А седой простак и не знал, что сказать...
Кого-то еще он мне... Этот крупноватый нос, дуги бровей, "смеющиеся" нижние веки на совсем не скуластом лице... Кого-то я видела совсем недавно... Типаж...
Вагон останавливается, и мы выходим. Пожилой человек тоже, ему в другую сторону. Хочется, чтобы у него все было хорошо. Что хорошо? Не знаю. Хочется, чтобы у него была защита, покой и много-много причин для радости.
И только два дня спустя, увидев похожие черты в телевизоре, я осеняюсь: вот же этот народ. Вот он, лукавый разрез глаз, горбинка носа, мягкие, готовые к улыбке губы. Крымский татарин, вот кто он был...
Сегодня напротив садится дяденька. Пожилой, в белых умеренно чистых штанах, белых совершенно не чистых ботинках на грубой подошве, старом пиджаке с подвернутыми рукавами - чуть виднеется клетчатая подкладка. Руки - рабочие, а скорее даже, привыкшие к земле. Но это не руки бездельника. Чуть припухшие кисти неловко сложены на коленях. Может, бомж, а может, просто бедный человек...
Рядом - дама. Алое платье до пят, нубуковые туфельки чернее ночи обнажают краешки пальцев с идеально наложенным лаком. Ручки с затейливым маникюром нервно сжимают сумочку. Праздничная прическа, явно дама собирается в приличное общество. Лицо сморщено: дяденька пахнет, увы, не фиалками, а пересесть совесть не велит. Такой у нее маленький подвиг по дороге на праздник.
А у дяденьки - грустное детское лицо. Он совсем не в своей тарелке и выглядит потерянным, как с другой планеты. А на лице глаза... Такие глаза... Темные, а сияющие. Каре-зелено-янтарные, огромные, под ровными изгибами седых бровей, глядят прямо в душу. Душа соседки отвернулась, другие заняты своими делами, и он не знает, на ком остановить взгляд, скользит дивными своими глазами с лица на лицо, ищет поддержки. Такой растерянный - может, слабоумный? Очень хочется сказать ему что-то доброе, но что? Страдаю от беспомощности и неловкости.
Оказывается, ничего не надо было. Вагон визитирует надменный персонаж с расстегнутыми брюками. Несоответствие высокомерного лица и незамеченной ширинки так разительно, что мы потихоньку смеемся - и дяденька, увидев улыбки, вдруг расцветает. Улыбаюсь уже ему, открыто и легко, и вижу, как он успокаивается, распрямляет спину, разжимает усталые свои руки. Его лицо напоминает мне мультики Саакянца. Точь-в-точь старый рыбак, помните? "Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем!" А седой простак и не знал, что сказать...
Кого-то еще он мне... Этот крупноватый нос, дуги бровей, "смеющиеся" нижние веки на совсем не скуластом лице... Кого-то я видела совсем недавно... Типаж...
Вагон останавливается, и мы выходим. Пожилой человек тоже, ему в другую сторону. Хочется, чтобы у него все было хорошо. Что хорошо? Не знаю. Хочется, чтобы у него была защита, покой и много-много причин для радости.
И только два дня спустя, увидев похожие черты в телевизоре, я осеняюсь: вот же этот народ. Вот он, лукавый разрез глаз, горбинка носа, мягкие, готовые к улыбке губы. Крымский татарин, вот кто он был...
Комментариев нет:
Отправить комментарий