Прощание с вышиванкой

Рідна мати моя, ти ночей недоспала...
...і рушник вишиваний на щастя, на долю дала...

Моя рідна мати сильно поперхнулась бы от идеи вышивать рушник, она была довольно крупным ученым и диссидентом - для обоих слов не существует женского рода, в отличие от швеи или вышивальщицы, например.
В поля край села она меня по тем же причинам не водила, а вот вышиваночку раздобыла - через друзей в Америке. Я гордо рассекала сначала в ней, нежной, сборчатой, а позже - в самовышитой голубыми крестиками с желтыми вкраплениями.
Смешно, но это был своего рода политический акт: клевали за такие выходки недетски, пару раз даже вполне физически. Трюком повышенной сложности было путешествие в вышиванке мимо партшколы, а ходить, как назло, приходилось. Осовевшие от нелегких ночей возрастные студенты вальяжно выходили на переменку с чашками замечательно пахнущего натурального кофе (еще живы те, кто помнит ячменный напиток Здоровье, единственно доступный в магазинах времен Продовольственной программы) на узкий тротуар и провожали тяжелыми взглядами и негромким, но веским словом. Студенты были габаритные, тротуара на всех не хватало, и обходить их приходилось по мостовой - перебегать на другую сторону улицы было бы уж слишком.
В институте стало легче: нас таких там было две, и некоторые неприятности подстерегали только на Истории партии и почему-то черчении. Кто-нибудь встречал адекватных преподавателей черчения? Мне не довелось. Так или иначе, мы надевали свои легкие рубашечки - голубо-желтую и красно-черную, нахально скользили сквозь толпу и были всерьез озадачены только тем, где бы раздобыть настоящий грубый холст, чтобы проложить по нему вышивку мечты - белую на белом... Ветер в рукавах, ветер в волосах, да и в голове, если честно, ветер. Бастовала Польша, а вскоре пришло время студенческих бунтов и мы, красивые, нарядные, выбегали из своих домов навстречу судьбе, приезжавшей порой на "черных воронах".
И в какой-то момент мы увидели, что нас слишком много, что они уже не могут, не смеют нас тронуть, что, в конце концов, им просто не хватит машин - нас затолкать. Это была настоящая победа! Рано радовались, вскоре почти всю мужскую - неужели по 18 лет им было? - половину курса забрали в солдаты, и многие пропали в Афгане. Остались мы, девчонки, одни, кому нужны были наши вышиванки...
То немирное время ушло, ну и пусть его. Даже если с ним ушли большие надежды. Но я о другом. Последние пару-тройку лет, пообносившись, тщательно искала себе расшитую рубашечку. Фолк нынче кусается, вымечтанная белая на белом стоит дороже, чем хорошая линейка буржуазного прет-а-порте. И пока я смотрела да примерялась, тенденция плавно соскользнула в новое русло. В телевизоре из вышитого ворота напевает гиперактивный ректор вуза. Правительственные трибуны пестрят красным и черным - в установленные дни, конечно. Последней соломинкой оказались солидно покоящиеся над народными узорами щеки выпускников той самой партшколы - свела же судьба. Пристально посмотрев на них, потом еще раз посмотрев и снова вглядевшись, я поняла: мне сейчас, стало быть, покупать вышиванку не с руки. Вон их сколько... Пусть уж как-нибудь без меня.