Лежим мы сегодня на пляже, никого не трогаем. Солнышко, штиль, в море темноволосая женщина пытается понять, что за микроскопические крабики шныряют по песку под нашими ногами. Американка, ей тоже тепло купаться. Мир, тишина, ветер, люди почти знакомые бегают и йогой занимаются. Только все прибывающие косяки рыбок и чайки у берега говорят о том, что сюда движется непогода. Но придет она не сегодня, и мы лежим и никого не трогаем. Вдруг со стороны Яффо взлетает что-то. Нет, к патрульным самолетам мы уже привыкли, но это не он, а зато совсем близко. След режет небо. И звук такой... неприятный. И первая ступень у нас на глазах отстреливается.
А радость эта светящаяся все ближе.
- Смотри, - спокойно говорит дочка, - а что это на нас летит?
- А это реактивный самолет, - вру я. - Видишь, звуковой барьер прошел, вот и хлопок слышен.
- А... - вяло врет дочка, - понятно.
Тут вторая ступень и отстрелилась. А за ней и третья, уже совсем над нами. Честно - я на минуточку вспомнила, кадры падения "Челленджера". Но только на минуточку, потому что зажегшаяся средь бела дня звезда растаяла в небе. А мы полежали еще на пляже. И пошли в город, делая вид, что понятия не имеем, что такое ракета, и что нас вообще не волнует, не прилетит ли оттуда, куда она отправилась, встречный привет. В конце концов, что мы можем изменить? Только наврать друг другу с три короба про самолеты.
Ловим такси. До Сафари-парка, в котором наверняка не три бегемота, ничем другим не добраться. Но ловим вяло: Дизенгоф манит. В витринах райскими птичками расселись туфельки. Мы бы их прихватили с собой из этой стеклянной клетки, да дома нас ждут сапоги. Гнедая лошадь везет телегу - единственную, увиденную нами в Тель-Авиве. Что же за груз у этого архаичного экипажа? Компьютерные мониторы и офисный стул. Наконец такси, вялый торг приносит нам пять шекелей скидки, таксист думает, что он нас обманул. Едем долго, зоологический центр находится в городе Рамат Ган. Изгибы, повороты, справа по курсу - красивый парк, впереди шлагбаум, и никого. Обратных пассажиров не предвидится - таксист думает, что мы его обманули.
У входа нам продают билеты, делают какие-то непонятные скидки и велят ждать машину. Сидим, делимся вафлями с петухом, взгляд которого ясно выражает: "Нет, гладить меня нельзя. А вот если ты не дашь мне угощения, я тебя клюну". В Израиле удивительно вкусные вафли. А вот и наш экипаж. И долгожданные бегемоты! Нет, их, конечно, не три - целое стадо мокнет в озере, выставили спины - пробежаться бы по ним! Утки так и поступают. Вдалеке пасется стадо антилоп, роют землю носорожки. В окно величественно лезет венценосный журавль. Вот теперь я чувствую, что совсем рядом - Африка. Фламинго роются в пыли, как куры на длинных ногах.
Машина останавливается у еще одних условных ворот. Здесь - зоопарк. На карте он выглядит совсем маленьким. Первые клетки не впечатляют нас: тесно, пыльно. Хозяйским глазом проверяю состояние животных: чистые и сытые, даже слегка перекормленные. Но скучно.
Ах, вон оно что! Это были пересадки - азиатский сектор на ремонте, и звери рассажены по временным квартирам. А впереди - острова свободы и вкуса. Огромные летучие мыши бездельничают у фруктового стола. Чтобы было веселее, сотрудники насаживают ананасы и нектарины на тонкие веточки, как шашлык. Увидев в нашем лице благодарную публику, молодые самцы затевают на скорую руку представление: распахивают полуметровые крылья, ерошат огненные гривки, дерутся, не теряя общего благодушного вида. Мы восхищаемся. Очень довольные, мышиные культуристы позируют для фотосъемки.
Цветут деревья, сияют голубые звездочки на кустах. Как богата здешняя природа, если дать ей немного воды! Лемуры устроили гнездо из самих себя, свились в кучу, только хвосты висят. Маленькие - в середине, между теплыми животами родителей. Семейка обезьян блаженствует в зарослях. Папа, мама и малыш на руках. Узревший непрошеных гостей отец семейства скалит зубы и закрывает головку младенца локтем. Уходим, уходим. Гориллы спят, улеглись на траве, подложив руки под голову. Похожи на измученных трудом рабочих. Что бы ни делали гориллы, это всегда выглядит очень серьезно. Вот орангутаны - те совсем другие. Устроили для мальчишек акробатическое шоу. Рядом с обезьяньим царством висят разноцветные веревки, чтобы дети не отставали от собратьев по разуму. Дочка немедленно этим пользуется, изображает дикую обезьяну из Бразилии, где в лесах их много-много. Мальчишки оставили орангутанов, смотрят, даже рты раскрыли. Нет, положительно, взрослые в этой стране слишком серьезны.
Круговая цепь маленьких озер с водопадиками удостоена присутствием птиц и крокодилов. Один, особо находчивый, сунул морду прямо под струю: одновременно и загорает, и купается. Другие распахнули пасти, счастливы. Очень они замечательно выглядят в траве, старуха Шапокляк была права. Правда, спрятаться в ней не могут: толстые.
Посреди зоопарка - кормушка для взрослых, кафе. Школьное меню, доступные цены. Продавец ни бум-бум ни в одном из доступных нам языков. Хорошо, что самый интернациональный язык жестов все еще в ходу. Выбираем столик в тени у водопада. Можно жевать сосиски и любоваться красотами в относительном покое. Относительном, потому что пернатые флибустьеры уже набежали со всех сторон за данью. Справа - гуси, слева - утки, на столе - горлица. Берут кусочки питы с рук. Следим, чтобы всем досталось, сами съедаем свой хумус вилкой: пита закончилась.
Пингвины выпятили пузики у холодного озерца, скучают. Интернациональный язык общения с птицами не жесты, а лесть. Две-три правильно составленные фразы - и черно-белый человечек с крыльями наш. Он бы даже не прочь попробовать картошку из пакетика, но нам страшно: не баклан, поди, еще отравится.
Похоже, ноябрь в Африке - время любви. Птицы развивают бешеную активность, а две пары слоновьих черепах уже заняты делом. Самцы исторгают любовные вопли на всю округу. Никогда не думала, что они предпочитают заниматься сексом в коллективе. Глаз ближайшего смотрит сурово: проходите, проходите, у нас тут своя свадьба. Им повезло, у нас сел фотоаппарат. Это тоже какой-то закон природы: как ни заряжай батарею, но стоит начаться чему-то интересному - и готово, села.
Маленький фенек рад гостям. Впервые вижу эту лисичку не спящей. В два счета сговорившись, затевают с дочерью игру: одна прячется за живой оградой, а другой скачет на задних лапках: ищет. Находит и прячется сам. Глаза сияют, как у ребенка. Фотоаппарат, напоминаю, сел, и мне остается только хохотать, глядя на взлетающие над кустами уши.
У вольеры с верблюдами - помост, на нем - шатер бедуинов. Поднимаемся. Ковры, циновки, подушки. Сиди и медитируй. Пара верблюдов стоит рядышком, у них тоже романтический сезон. Девочка нежно уложила голову на плечо мальчика, прикрыла глаза... И все бы прекрасно, но шея мальчика сама собой тянется к передней ноге девочки, а зубы, против воли хозяина, с хрустом впиваются в ее локоть. Девочка терпит минуту, потом отнимает ногу. Закрывает глаза. А шея тянется... Кусь! Еще одна попытка мира - кусь!!! Девочка твердо отбирает ногу, пинком успокаивает мальчика, застывает в раздраженной попытке сохранить покой. Кусаться нельзя. Мальчик все понял, за локоть - нельзя. Извиваясь, как змея, шея... тянется к коленке. Укушенная за бедро девочка издает гневный вопль, высказывает все, что думает о мужчинах, взывает к нашему сочувствию. Мы поддерживаем, и, гордо подняв голову, она уходит к кормушке. Мальчик остается в недоумении: что случилось, ведь все было так хорошо?
В маленькой пещерке - круглые окна. За ними - красавец леопард. С этим тоже можно поиграть: когда зверь пробегает мимо, я делаю вид, что хватаю его за морду, а он - что кусается. Сияют ослепительные клыки. Но развлечение окончено: пришли другие гости. Папа и мама заливаются счастливым смехом, глядя на радость своей дочери. Голова девочки лишена волос, щеки - бледные и пухлые. Я знаю, это означает: рак, химиотерапия. Уступаем семье лучшие места, смеемся вместе с ними. Израильская медицина держит одно из первых мест в этой области, пусть повезет.
Тигрица тоже жаждет любви. И на спинку уже она, и прыгает, и катается... Но ее партнер хмур и непреклонен: не сейчас, я хочу есть. Тигрица издает громовое мурлыканье, очень жалобное. В разбуженном верблюдицей порыве женской солидарности, говорю ей: ты бы, сестра, не мурлыкала, а хватанула бы его хорошенько, да когтями, вот тогда сам бы и приполз! Идущая по аллее очень смуглая девушка в халате ветеринара согласно хихикает, отводит глаза. Никогда бы не подумала, что она понимает по-русски.
Здесь повсюду какие-то фокусы: переходы, лабиринты, мосты... Несколько тоннелей ведут прямо в клетки, там можно выпрямиться под стеклянным куполом, как в Будапеште. Дочка протискивается в вольеру с фиолетовыми африканскими мышами, устроившимися поспать на раннем закате. Эффект превосходит все ожидания: клубок мышей взрывается салютом, во все стороны. Строгий отец пытается загнать детей обратно в кровать, но поздно: они уже разгулялись. Теперь один хочет есть, второй - пить, а третий дергает папу за куцый хвост.
Поспали бы и мы: устали очень. Были ведь еще мишки, птицы, змеи... И тут обнаруживается потрясающая вещь: мы заблудились! Да, у нас есть карта, на английском, но на стрелках-то иврит. И вокруг - ни души. Зоопарк закрывается в четыре, сейчас - половина. Выбраться можно только через зону сафари, машины у нас нет. Ночевать здесь, что ли? Это уже дома я пойму, как глупо было суетиться: ну, подвез бы кто-то из служащих, не все же сразу они уходят, а тут утомление берет свое, голова вообще не соображает. Анаконды с любопытством созерцают наши метания по змеиному лабиринту. Настоящая синяя птица с хохолком гудит, как бык. Некому даже счастья пожелать. Еще несколько переходов - и неожиданно мы оказываемся прямо у кафе, где все знакомо. Бывает же такое.
Дочка вызывает машину - оказывается, достаточно попросить об этом служителя. Покупаем в магазине крошечных зверей. Если подуть, кивают головами. А шофер уже ждет. Едем мимо быков и антилоп, те нагло попрошайничают. Кормить зверей запрещено, но если бы машина была наша, мы нарушили бы запрет, как и все. Вдалеке стадо жирафов обдирает баобаб. Весь день мы искали львов, но так их и не видели. Наверное, они на ремонте.
Но что это? Машина останавливается, шофер спорит о чем-то по рации и сворачивает вправо. Поднимаются железные ворота, распахиваются еще одни, незнакомая дорога - и вот они! Стая кошек развалилась под раскидистым деревом. Шофер останавливается поодаль, дает налюбоваться и снова разговаривает по рации. Так вот в чем дело! Откуда-то сбоку выныривают два пикапа, несутся прямо по саванне. Швыряют львам нечто, что еще недавно было... минуточку... было зеброй. Точнее, ее половиной: задние ноги, передние и туша без ребер. Стая пушистых зверушек взмывает в воздух - вся, и я не верю своим глазам. Я же только что видела зебру, это лошадь. А тут крошечные ножки мельтешат на высоте второго этажа, подброшенные клыкастыми мордами. Именно теперь становится окончательно понятно, почему нельзя выходить из машины. Во всяком случае, мне не хочется.
Водитель наблюдает за нашими эмоциями. Понятно, почему он остановился так далеко: не всякому нужно видеть это зрелище. Наверное, поэтому нас и впускать-то не хотели. Но мы поглощены этим диким стритболом, желтыми телами, выстреливающими в небо, этим ревом - и машина подъезжает чуть не вплотную. За минуту от половины зебры остается шкура и пара ног. Главарь банды захватывает ее в рот и, как пес с игрушкой в зубах, бежит к стоящему неподалеку строению. Пикапы подгоняют остальных. Естественно, самая молодая и проказливая львица не наигралась: машине приходится гоняться за ней по кустам. Все, звери ушли ночевать, львиная территория закрывается до завтра. А мы высаживаемся там, откуда приехали, и на подгибающихся от усталости ногах идем полкилометра до парка, потому что он красивый - а когда мы сюда еще приедем?
А радость эта светящаяся все ближе.
- Смотри, - спокойно говорит дочка, - а что это на нас летит?
- А это реактивный самолет, - вру я. - Видишь, звуковой барьер прошел, вот и хлопок слышен.
- А... - вяло врет дочка, - понятно.
Тут вторая ступень и отстрелилась. А за ней и третья, уже совсем над нами. Честно - я на минуточку вспомнила, кадры падения "Челленджера". Но только на минуточку, потому что зажегшаяся средь бела дня звезда растаяла в небе. А мы полежали еще на пляже. И пошли в город, делая вид, что понятия не имеем, что такое ракета, и что нас вообще не волнует, не прилетит ли оттуда, куда она отправилась, встречный привет. В конце концов, что мы можем изменить? Только наврать друг другу с три короба про самолеты.
Ловим такси. До Сафари-парка, в котором наверняка не три бегемота, ничем другим не добраться. Но ловим вяло: Дизенгоф манит. В витринах райскими птичками расселись туфельки. Мы бы их прихватили с собой из этой стеклянной клетки, да дома нас ждут сапоги. Гнедая лошадь везет телегу - единственную, увиденную нами в Тель-Авиве. Что же за груз у этого архаичного экипажа? Компьютерные мониторы и офисный стул. Наконец такси, вялый торг приносит нам пять шекелей скидки, таксист думает, что он нас обманул. Едем долго, зоологический центр находится в городе Рамат Ган. Изгибы, повороты, справа по курсу - красивый парк, впереди шлагбаум, и никого. Обратных пассажиров не предвидится - таксист думает, что мы его обманули.
У входа нам продают билеты, делают какие-то непонятные скидки и велят ждать машину. Сидим, делимся вафлями с петухом, взгляд которого ясно выражает: "Нет, гладить меня нельзя. А вот если ты не дашь мне угощения, я тебя клюну". В Израиле удивительно вкусные вафли. А вот и наш экипаж. И долгожданные бегемоты! Нет, их, конечно, не три - целое стадо мокнет в озере, выставили спины - пробежаться бы по ним! Утки так и поступают. Вдалеке пасется стадо антилоп, роют землю носорожки. В окно величественно лезет венценосный журавль. Вот теперь я чувствую, что совсем рядом - Африка. Фламинго роются в пыли, как куры на длинных ногах.
Машина останавливается у еще одних условных ворот. Здесь - зоопарк. На карте он выглядит совсем маленьким. Первые клетки не впечатляют нас: тесно, пыльно. Хозяйским глазом проверяю состояние животных: чистые и сытые, даже слегка перекормленные. Но скучно.
Ах, вон оно что! Это были пересадки - азиатский сектор на ремонте, и звери рассажены по временным квартирам. А впереди - острова свободы и вкуса. Огромные летучие мыши бездельничают у фруктового стола. Чтобы было веселее, сотрудники насаживают ананасы и нектарины на тонкие веточки, как шашлык. Увидев в нашем лице благодарную публику, молодые самцы затевают на скорую руку представление: распахивают полуметровые крылья, ерошат огненные гривки, дерутся, не теряя общего благодушного вида. Мы восхищаемся. Очень довольные, мышиные культуристы позируют для фотосъемки.
Цветут деревья, сияют голубые звездочки на кустах. Как богата здешняя природа, если дать ей немного воды! Лемуры устроили гнездо из самих себя, свились в кучу, только хвосты висят. Маленькие - в середине, между теплыми животами родителей. Семейка обезьян блаженствует в зарослях. Папа, мама и малыш на руках. Узревший непрошеных гостей отец семейства скалит зубы и закрывает головку младенца локтем. Уходим, уходим. Гориллы спят, улеглись на траве, подложив руки под голову. Похожи на измученных трудом рабочих. Что бы ни делали гориллы, это всегда выглядит очень серьезно. Вот орангутаны - те совсем другие. Устроили для мальчишек акробатическое шоу. Рядом с обезьяньим царством висят разноцветные веревки, чтобы дети не отставали от собратьев по разуму. Дочка немедленно этим пользуется, изображает дикую обезьяну из Бразилии, где в лесах их много-много. Мальчишки оставили орангутанов, смотрят, даже рты раскрыли. Нет, положительно, взрослые в этой стране слишком серьезны.
Круговая цепь маленьких озер с водопадиками удостоена присутствием птиц и крокодилов. Один, особо находчивый, сунул морду прямо под струю: одновременно и загорает, и купается. Другие распахнули пасти, счастливы. Очень они замечательно выглядят в траве, старуха Шапокляк была права. Правда, спрятаться в ней не могут: толстые.
Посреди зоопарка - кормушка для взрослых, кафе. Школьное меню, доступные цены. Продавец ни бум-бум ни в одном из доступных нам языков. Хорошо, что самый интернациональный язык жестов все еще в ходу. Выбираем столик в тени у водопада. Можно жевать сосиски и любоваться красотами в относительном покое. Относительном, потому что пернатые флибустьеры уже набежали со всех сторон за данью. Справа - гуси, слева - утки, на столе - горлица. Берут кусочки питы с рук. Следим, чтобы всем досталось, сами съедаем свой хумус вилкой: пита закончилась.
Пингвины выпятили пузики у холодного озерца, скучают. Интернациональный язык общения с птицами не жесты, а лесть. Две-три правильно составленные фразы - и черно-белый человечек с крыльями наш. Он бы даже не прочь попробовать картошку из пакетика, но нам страшно: не баклан, поди, еще отравится.
Похоже, ноябрь в Африке - время любви. Птицы развивают бешеную активность, а две пары слоновьих черепах уже заняты делом. Самцы исторгают любовные вопли на всю округу. Никогда не думала, что они предпочитают заниматься сексом в коллективе. Глаз ближайшего смотрит сурово: проходите, проходите, у нас тут своя свадьба. Им повезло, у нас сел фотоаппарат. Это тоже какой-то закон природы: как ни заряжай батарею, но стоит начаться чему-то интересному - и готово, села.
Маленький фенек рад гостям. Впервые вижу эту лисичку не спящей. В два счета сговорившись, затевают с дочерью игру: одна прячется за живой оградой, а другой скачет на задних лапках: ищет. Находит и прячется сам. Глаза сияют, как у ребенка. Фотоаппарат, напоминаю, сел, и мне остается только хохотать, глядя на взлетающие над кустами уши.
У вольеры с верблюдами - помост, на нем - шатер бедуинов. Поднимаемся. Ковры, циновки, подушки. Сиди и медитируй. Пара верблюдов стоит рядышком, у них тоже романтический сезон. Девочка нежно уложила голову на плечо мальчика, прикрыла глаза... И все бы прекрасно, но шея мальчика сама собой тянется к передней ноге девочки, а зубы, против воли хозяина, с хрустом впиваются в ее локоть. Девочка терпит минуту, потом отнимает ногу. Закрывает глаза. А шея тянется... Кусь! Еще одна попытка мира - кусь!!! Девочка твердо отбирает ногу, пинком успокаивает мальчика, застывает в раздраженной попытке сохранить покой. Кусаться нельзя. Мальчик все понял, за локоть - нельзя. Извиваясь, как змея, шея... тянется к коленке. Укушенная за бедро девочка издает гневный вопль, высказывает все, что думает о мужчинах, взывает к нашему сочувствию. Мы поддерживаем, и, гордо подняв голову, она уходит к кормушке. Мальчик остается в недоумении: что случилось, ведь все было так хорошо?
В маленькой пещерке - круглые окна. За ними - красавец леопард. С этим тоже можно поиграть: когда зверь пробегает мимо, я делаю вид, что хватаю его за морду, а он - что кусается. Сияют ослепительные клыки. Но развлечение окончено: пришли другие гости. Папа и мама заливаются счастливым смехом, глядя на радость своей дочери. Голова девочки лишена волос, щеки - бледные и пухлые. Я знаю, это означает: рак, химиотерапия. Уступаем семье лучшие места, смеемся вместе с ними. Израильская медицина держит одно из первых мест в этой области, пусть повезет.
Тигрица тоже жаждет любви. И на спинку уже она, и прыгает, и катается... Но ее партнер хмур и непреклонен: не сейчас, я хочу есть. Тигрица издает громовое мурлыканье, очень жалобное. В разбуженном верблюдицей порыве женской солидарности, говорю ей: ты бы, сестра, не мурлыкала, а хватанула бы его хорошенько, да когтями, вот тогда сам бы и приполз! Идущая по аллее очень смуглая девушка в халате ветеринара согласно хихикает, отводит глаза. Никогда бы не подумала, что она понимает по-русски.
Здесь повсюду какие-то фокусы: переходы, лабиринты, мосты... Несколько тоннелей ведут прямо в клетки, там можно выпрямиться под стеклянным куполом, как в Будапеште. Дочка протискивается в вольеру с фиолетовыми африканскими мышами, устроившимися поспать на раннем закате. Эффект превосходит все ожидания: клубок мышей взрывается салютом, во все стороны. Строгий отец пытается загнать детей обратно в кровать, но поздно: они уже разгулялись. Теперь один хочет есть, второй - пить, а третий дергает папу за куцый хвост.
Поспали бы и мы: устали очень. Были ведь еще мишки, птицы, змеи... И тут обнаруживается потрясающая вещь: мы заблудились! Да, у нас есть карта, на английском, но на стрелках-то иврит. И вокруг - ни души. Зоопарк закрывается в четыре, сейчас - половина. Выбраться можно только через зону сафари, машины у нас нет. Ночевать здесь, что ли? Это уже дома я пойму, как глупо было суетиться: ну, подвез бы кто-то из служащих, не все же сразу они уходят, а тут утомление берет свое, голова вообще не соображает. Анаконды с любопытством созерцают наши метания по змеиному лабиринту. Настоящая синяя птица с хохолком гудит, как бык. Некому даже счастья пожелать. Еще несколько переходов - и неожиданно мы оказываемся прямо у кафе, где все знакомо. Бывает же такое.
Дочка вызывает машину - оказывается, достаточно попросить об этом служителя. Покупаем в магазине крошечных зверей. Если подуть, кивают головами. А шофер уже ждет. Едем мимо быков и антилоп, те нагло попрошайничают. Кормить зверей запрещено, но если бы машина была наша, мы нарушили бы запрет, как и все. Вдалеке стадо жирафов обдирает баобаб. Весь день мы искали львов, но так их и не видели. Наверное, они на ремонте.
Но что это? Машина останавливается, шофер спорит о чем-то по рации и сворачивает вправо. Поднимаются железные ворота, распахиваются еще одни, незнакомая дорога - и вот они! Стая кошек развалилась под раскидистым деревом. Шофер останавливается поодаль, дает налюбоваться и снова разговаривает по рации. Так вот в чем дело! Откуда-то сбоку выныривают два пикапа, несутся прямо по саванне. Швыряют львам нечто, что еще недавно было... минуточку... было зеброй. Точнее, ее половиной: задние ноги, передние и туша без ребер. Стая пушистых зверушек взмывает в воздух - вся, и я не верю своим глазам. Я же только что видела зебру, это лошадь. А тут крошечные ножки мельтешат на высоте второго этажа, подброшенные клыкастыми мордами. Именно теперь становится окончательно понятно, почему нельзя выходить из машины. Во всяком случае, мне не хочется.
Водитель наблюдает за нашими эмоциями. Понятно, почему он остановился так далеко: не всякому нужно видеть это зрелище. Наверное, поэтому нас и впускать-то не хотели. Но мы поглощены этим диким стритболом, желтыми телами, выстреливающими в небо, этим ревом - и машина подъезжает чуть не вплотную. За минуту от половины зебры остается шкура и пара ног. Главарь банды захватывает ее в рот и, как пес с игрушкой в зубах, бежит к стоящему неподалеку строению. Пикапы подгоняют остальных. Естественно, самая молодая и проказливая львица не наигралась: машине приходится гоняться за ней по кустам. Все, звери ушли ночевать, львиная территория закрывается до завтра. А мы высаживаемся там, откуда приехали, и на подгибающихся от усталости ногах идем полкилометра до парка, потому что он красивый - а когда мы сюда еще приедем?
Комментариев нет:
Отправить комментарий