Записки кошки-хромоножки

Прошел месяц с подлинно переломного для меня дня. Все это время у меня были четыре ноги - две свои и две металлические. Я научилась ходить на них прямо. Научилась пошаливать ими, почти как тросточкой. В конце концов, синяки на руках не так уж и заметны. Своим особым достижением считаю, что за этот месяц я не больше пяти раз попыталась навернуться с лестницы. Впрочем, ттт, еще не поздно, ттт!

Оказалось, что с высоты костылей мир выглядит совсем иначе. Особое значение приобретает дорожное покрытие - на тротуаре чувствуешь себя не то Русалочкой, не то Муравьишкой, у которого ноги, а ему домой.
Человеческий мир прошел полный передел и рассредоточился на два полюса: хорошие люди,  которые подвозят на машине, и остальные. Где-то с противоположной стороны этих остальных - плохие и бессердечные люди, которые не подвозят на машине. То, что у этих людей могут быть свои резоны, не имеет никакого значения - я, в конце концов, слаба, второй месяц терплю сильную боль и потому капризна. Имею право! Вот это самое правокачательство тоже поднимает голову по мере прирастания к костылям. Когда руки постоянно заняты; для того, чтобы почесать нос, нужно останавливаться; сам чешущийся нос непрерывно направлен в землю с целью выискивания трещин, ямок и порожков, а в толпе находится как минимум один человек, считающий своим долгом клюнуть слабака, характер однозначно портится.
По справедливости, хороших - с машинами и без - гораздо больше. Они открывают  тяжелые двери (в этом городе большинство дверей, оказывается, только и выискивают момента тебя прищемить!), пропускают в лифте, навещают по телефону и лично, с цветами и подарками, выгуливают на кофе, рассказывают разные веселости и не дают свихнуться в замкнутом пространстве собственной боли. Еще они берут такси, потому что с шопингом хоть и покончено (кто-нибудь пробовал протолкнуться в набитых рядах, взять, к примеру, джинсы и примерить их, не выпуская костылей из рук и с куском пластика на ноге?), все равно освободившиеся ресурсы совершенно не покрывают расходов на четырехколесное счастье с шашечками.
Благодаря дружеской поддержке все таксисты в городе мало-помалу становятся знакомыми, радио Шансон - любимой станцией, а Деу - замечательно быстрой машиной. Статистика аварийных ситуаций приобретает особое, я бы сказала, кровное значение - заслуга все тех же беспечных ездоков по вызову. Герои индийских фильмов, пролетающие под грузовиками, перескакивающие через поезд и прыгающие на недостроенный мост, плавно смещаются в жанр реализма.
Все это было бы почти что весело, если бы не... Человек, который по роду службы мог бы подвезти, торопится домой. "Едешь? Не едешь? - Не могу еще. - Ну, не едешь, так не едешь." Все же понятно: у него окончился тяжелый день, он устал и торопится к семье.  Кто-то договорился о встрече и не пришел - забыл. Тоже понятно, затуркался. Никто никогда не пропустит в очереди, даже если у тебя пакетик с тремя булочками, а впереди - тележки. Снова ясно: в очереди стоять никто не любит, шла в маркет - знала, на что шла... Оказывается, с высоты костылей очень трудно входить в чужое положение. Оказывается, очень трудно чувствовать себя должной половине города - и откуда только вырастает это виноватое виляние хвостом? Борьба за существование приобретает какие-то совершенно неприкрытые формы, и в повседневных сражениях с лестницами, болью в руках и ногах, одышкой, диким страхом перед машинами, насмешками, чувством вины - во весь рост встает смысл слова "маргинальность". Ах, друзья мои, что бы я без вас делала. А что делают те, для кого такое состояние не временное, а единственно возможное...
Воскресенье. Выходя из такси (шофер - чудесный человек, а болтать на дорожные темы под хриплый голос шансонье я уже умею не хуже жены дальнобойщика) и поднимаясь по ступенькам церкви, полюбовалась группкой милой молодежи, фотографировавшейся на тех же ступеньках. Долетело: "Гляди, калека в церковь идет." Мол, за милостынькой.
Сочетание смирения и снобизма - наше все. Оно и спасло.