Чудесное утро, за окном с четырех часов орут чайки, но прогулка по Лондону сегодня не состоится. Мы едем покорять новые земли. Еще вчера высокомерный работник информаториума рассказал нам, как добраться до Стоунхенджа. Между прочим, он не был в восторге от нашего выбора и всеми силами намекал на выброшенные деньги. Лучше, если бы нас была какая-никакая группа, а двоим это дорого станет. И это правда: переезды по Англии влетают в копеечку. Но не набирать же нам группу. И вот мы отправляемся в неизвестность, утешаясь тем, что, купив экскурсию в бюро, заплатили бы вдвое дороже.
Быстрый поезд несет нас через Уимблдон, вдоль полей, на которых пасутся скаковые лошади в разноцветных попонах, мимо бесчисленных кортов и полей для гольфа. Сидим на бархатистых диванчиках, лопаем бутерброды и смеемся, как зайчики в трамвайчике. Англичане проводят в поездах много времени. Это связано с тем, что крупные корпорации часто размещаются в пригородах. В часы пик вагоны полны: одни едут на работу в Лондон, другие - в соседние городки. Но сейчас толпа схлынула, и рядом с нами только какой-то парнишка, явно ищущий серьезных приключений на свою голову, шумная толпа синих от холода испанцев, высокий мужчина делового вида - еще ни одна поездка по достопримечательностям не обходилась без высокого мужчины делового вида, притом они все одинаковы. Где их штампуют, я не знаю, но они всегда движутся поодиночке и тщательно демонстрируют свою особую миссию, по чистому недосмотру совпавшую с туристическим маршрутом. Сзади примостилась какая-то милая дама из местных, видно, что эту поездку она воспринимает как неизбежное зло. Каре светлых волос обрамляет маску терпимости.
Мальчик нервно разговаривает по мобильному - многие здесь это делают в изумительной манере. Подключают хендсфри, надевают наушники, но говорят в поднесенный ко рту телефон. То ли экран берегут, то ли излучения боятся - но почему тогда не используют микрофон гарнитуры? Хрупкость парня, его настороженность и общее неблагополучие почему-то заставляют меня вспомнить "Похитителей велосипедов". Некоторые вещи не меняются.
Мы ведем себя шумно, отчасти из-за того, что немного нервничаем. Нужно выйти на правильной остановке, а потом еще найти автобус, который повезет нас дальше: прямых маршрутов к Стоунхенджу нет. Фотографируемся. Возглас "Брэд Питт!" уже не влечет за собой улыбки, и в ход идет родня актера. Анджелина Джоли, их родные и приемные дети, даже няни этих детей. Все вызывает у нас взрывы хохота - на нас напал "дурносмех", как говорили раньше. Остановка в Андовере. Литературно переводим название как Иваще - и снова хохочем. Парнишка наговорился по телефону и уснул, но мы не боимся его разбудить, он в наушниках. Подошедшая кондуктор взглядывает в оставленный на столике билет и легко касается его плеча: нужно перейти в задний вагон, который будут перецеплять, чтобы отправить на другую ветку. Кондукторша - моя ровесница, в ее глазах то же сожаление, что и в моей душе: здесь тот случай, с которым ничего не поделать. Испанцы сбились в кучку и боятся уехать не туда.
Кстати, правильно определить свой вагон - единственная небольшая сложность в путешествии по железной дороге. Состав в пути переформируется, по радио объявляют, какие вагоны уйдут на периферийные направления. Когда-то Джером описывал волнующую поездку Троих в лодке - им пришлось подкупить машиниста, чтобы уехать хоть куда-нибудь, потому что и поезда, и перроны, и направления движения оставались тайной для всех. Сейчас все иначе. Составы ходят часто, на каждом из чистых и светлых вокзалов есть огромные таблицы с несколько своеобычным, но вполне понятным расписанием, где высвечивается и маршрут, и платформа, на которую надо бежать. Стрелки указывают направление, а в самих вагонах там и сям понатыканы маленькие табло с названием следующей станции. Единственное, поезда, бывает, уходят на минуту-две раньше срока.
Солсбери (многие теперь говорят Сейлсбери), здесь нам выходить. Двери сами не открываются, хлопаем по кнопке. Вагон пустеет. Куда теперь? Оказывается, прямо у вокзала стоит экскурсионный автобус. Балагур кондуктор активно уговаривает нас ехать, из-за чего мы немедленно подозреваем какой-то обман. Может, в другом месте было бы дешевле? Скрепя сердце, поднимаемся на второй этаж. В стоимость билета входит еще и посещение Старого Сарума, кондуктор десять раз напоминает, что больше ни за что платить не нужно. Со временем мы узнаем, что никакие другие рейсовые автобусы в Стоунхендж вообще не ходят.
За рулем - колоритный тип с кольцом в ухе. Автобус малопонятным чудом вписывается в крошечные улочки Солсбери, на втором этаже кажется, что вот-вот кого-то задавим или врежемся в угол. Так или иначе, но все мы снова вместе - на задних сиденьях голосят испанцы, у окна устроился независимый господин в длинном пальто. Может, объединись мы с испанцами, поездка обошлась бы нам дешевле, да и парни в их компании явно не против такого варианта, но девушки смотрят волком. На нашем фоне они, бедняги выглядят невыигрышно: натянули на себя в произвольном порядке все содержимое чемоданов, из-под узких курточек торчат толстые кофты, снизу выглядывает несколько футболок - капусты, а не девушки. И все равно трясутся в ознобе.
Мы сейчас в графстве Уилтшир, на краю Солсберской равнины, и здесь таки холодно. Город хорош собой. Когда-то это была столица Епископства Солсбери. В XIII веке епископ с позволения короля начал проводить здесь ежегодные летние ярмарки. На два столетия позже на рынке появились кресты, указывающие, где какой товар можно купить. Один - птичий - сохранился и по сей день. Рынок и сейчас очень красив, из окна автобуса, во всяком случае. При ближайшем рассмотрении он оказывается дороже, чем у нас, в Блумсбери.
Из любой точки города виден столь любимый художником Джоном Констеблом шпиль кафедрала Девы Марии, самого высокого в Англии. 123 метра. Этот готический собор начали строить в начале тринадцатого века и освятили через 38 лет, но все строительство в целом завершилось почти столетие спустя. Здесь отбивают время старейшие работающие часы в мире. Механизм живет и здравствует с конца XIV века.
Каким-то образом этот небольшой практичный городок все время ухитряется быть в центре внимания. В восемнадцатом веке он становится центром музыки, и сейчас, в середине мая, живет одной идеей: подготовкой к ежегодному Международному фестивалю искусств.
Дорога пролегает полями, автобус несется с холмов во всю прыть. На втором этаже - настоящие американские горки. Где-то вдалеке мелькает река Эйвон. По идеальным лужайкам бродят одинаковые коровы, на высоких ногах бегают крупные животные, в которых мы не сразу узнаем свиней. По одному из английских телеканалов идет реклама: веселые свинки бегают по изумрудной травке. Красивый фермер засыпает свежие опилки в хлев. Свинки кушают вкусное угощение из корытца. Задрав пятачки к любимому хозяину, радостно бегут за ним по улице. И последний кадр: ветчина. Мол, у нас она лучшая. Замечательный способ стать вегетарианцем, я считаю.
Стоунхендж. Водитель проводит своих пассажиров мимо очереди, заботится, чтобы нас не задерживали. Электронный гид предлагается бесплатно. Русский долго ищут под прилавком. Довольно скоро нам надоедает слушать. Идем по кругу. Под висячие камни влетают вороны - у них гнезда в щелях. С другой стороны ограждения на нас посматривают пасущиеся овцы. Ветер дует над равниной, некогда бывшей лесом.
Я заметила одну странность. Солсбери называется еще Новым Сарумом. И мы сегодня увидим старый. Эйвон - это кельтское название, означает просто реку. И сейчас перед нами... Вообще непонятно, что это такое перед нами, но очень древнее. Есть мнение, что этим камням сто сорок тысяч лет. Так вот, нас просто-таки на каждом шагу подстерегают древние бритты, но о них говорится очень мало. Иногда возникает впечатление, что британская история начинается где-то в XII-XIII веке, притом сразу же христианством. Есть какой-то внутренний запрет, согласно которому древние истории в официальных трактовках либо преданы забвению, либо излагаются вскользь, сухо и иронично. Но так невозможно. Старые поверья здесь оказываются много живее, чем думалось. Совсем недавно кто-то в Уилтшире женился на дереве.
А мы все идем вокруг мегалита. Говорят, что он связан с планетами Солнечной Системы. Говорят, что 56 лунок Обри у круглого рва позволяют вычислить лунные затмения. Говорят, что его возводил Мерлин. Чего только не говорят. Сорок девять камней, окруженных еще тридцатью, накрытыми поперечными плитами - получаются арки. Сейсмоустойчивые - под ними специальные платформы гасят дрожь Земли. Ветер и вороны. И страшно мешающие люди. И чувство: что я здесь делаю? Такое странное, неприятное чувство, как в жизни. Бывает, остановишься, посмотришь на прошлое и будущее: и это все? Больше ничего не покажут? Вот и здесь так. Но уходить не хочется. А никто и не гонит.
На выходе - просто замечательный магазин. Можно дегустировать вина. Пробуем мед - ооо! Сладкий огонь катится по гортани, согревает и мгновенно придает сил. Это мой первый британский мед, в Европе его варят иначе. Продавщица искренне радуется согревшему нас теплу. На фоне мрачноватых людей Уилтшира она и сама кажется живым огоньком. Заворачивает бутылку в несколько бумажных конвертов, чтобы не просвечивала в пакете. Выбираем сыну и брату красивую футболку, дочке - забавную шапочку и колечко в виде круга Висящих Камней, и только я остаюсь без подарка: душа не лежит ни к чему. Дочь переживает.
Конечно, наш автобус ушел из-под носа, и конечно, нам остается только купить горячих корнуольских пирогов, чтобы съесть их за большими деревянными столами на свежем воздухе. Ветер рвет салфетки из рук, пытается утащить нашу еду. Корнуольский пирог - тоже нечто новое для нас. Твердое тесто, внутри картошка, размятая с говядиной, куски морковки и лука, зеленый горошек и много перца. Переварить это непросто, да и вкус не сказать что изысканный. Но мы быстро понимаем преимущества такого обеда: съев пирог, сбережешь тепло и силы до вечера, что на этих ветреных просторах когда-то имело основополагающее значение.
Англичане, впрочем, покупной едой себя не балуют, просто привозят ланчбоксы. Напротив устроилась семья с тремя детьми. Очень мягкий на вид папа с типично британскими чертами и японка-мама, хмурая и решительная. Детей можно вставлять в учебник по генетике, правда, минуя закон единообразия. Один ребенок - копия папа, другой - вылитая мама, третий - серединка на половинку. Мама раздает детям еду и уводит младшенького в туалет. Старшая девочка, та, что похожа на папу, быстро и тихо угощает его макаронами из своей коробки.
В это время моя собственная доченька криво ставит стаканчик с кофе. Прямое попадание: теперь я не только мокрая, но еще и коричневая. С молоком.
- Не понимаю, как это случи... - дочь подхватывает стаканчик, роняет его снова и печально заключает: А говорят, два раза в одну воронку не попадает...
Две школьные училки, наслаждавшиеся свободой, пока дети на экскурсии, подхватывают свои сосиски и удаляются на безопасное расстояние. А нам явно пора в автобус. Занимаем очередь за вездесущими испанцами, уже не синими, а черными от холода. Рассматривают меня с изумлением. Я стою гордо, каждый греется по-своему, не так ли? В конце концов, кофейные ванны бодрят.
Дорога проложена так, чтобы нам все время было разнообразно красиво. Впереди маленький фургон тащит лодку на Эйвон. А мы сидим притихшие, потому что только сейчас понимаем: возле Стоунхенджа что-то произошло. Что-то, чему нет названия. По склонам холмов топочут лапки внучатых племянников Бильбо Беггинса.
Быстрый поезд несет нас через Уимблдон, вдоль полей, на которых пасутся скаковые лошади в разноцветных попонах, мимо бесчисленных кортов и полей для гольфа. Сидим на бархатистых диванчиках, лопаем бутерброды и смеемся, как зайчики в трамвайчике. Англичане проводят в поездах много времени. Это связано с тем, что крупные корпорации часто размещаются в пригородах. В часы пик вагоны полны: одни едут на работу в Лондон, другие - в соседние городки. Но сейчас толпа схлынула, и рядом с нами только какой-то парнишка, явно ищущий серьезных приключений на свою голову, шумная толпа синих от холода испанцев, высокий мужчина делового вида - еще ни одна поездка по достопримечательностям не обходилась без высокого мужчины делового вида, притом они все одинаковы. Где их штампуют, я не знаю, но они всегда движутся поодиночке и тщательно демонстрируют свою особую миссию, по чистому недосмотру совпавшую с туристическим маршрутом. Сзади примостилась какая-то милая дама из местных, видно, что эту поездку она воспринимает как неизбежное зло. Каре светлых волос обрамляет маску терпимости.
Мальчик нервно разговаривает по мобильному - многие здесь это делают в изумительной манере. Подключают хендсфри, надевают наушники, но говорят в поднесенный ко рту телефон. То ли экран берегут, то ли излучения боятся - но почему тогда не используют микрофон гарнитуры? Хрупкость парня, его настороженность и общее неблагополучие почему-то заставляют меня вспомнить "Похитителей велосипедов". Некоторые вещи не меняются.
Мы ведем себя шумно, отчасти из-за того, что немного нервничаем. Нужно выйти на правильной остановке, а потом еще найти автобус, который повезет нас дальше: прямых маршрутов к Стоунхенджу нет. Фотографируемся. Возглас "Брэд Питт!" уже не влечет за собой улыбки, и в ход идет родня актера. Анджелина Джоли, их родные и приемные дети, даже няни этих детей. Все вызывает у нас взрывы хохота - на нас напал "дурносмех", как говорили раньше. Остановка в Андовере. Литературно переводим название как Иваще - и снова хохочем. Парнишка наговорился по телефону и уснул, но мы не боимся его разбудить, он в наушниках. Подошедшая кондуктор взглядывает в оставленный на столике билет и легко касается его плеча: нужно перейти в задний вагон, который будут перецеплять, чтобы отправить на другую ветку. Кондукторша - моя ровесница, в ее глазах то же сожаление, что и в моей душе: здесь тот случай, с которым ничего не поделать. Испанцы сбились в кучку и боятся уехать не туда.
Кстати, правильно определить свой вагон - единственная небольшая сложность в путешествии по железной дороге. Состав в пути переформируется, по радио объявляют, какие вагоны уйдут на периферийные направления. Когда-то Джером описывал волнующую поездку Троих в лодке - им пришлось подкупить машиниста, чтобы уехать хоть куда-нибудь, потому что и поезда, и перроны, и направления движения оставались тайной для всех. Сейчас все иначе. Составы ходят часто, на каждом из чистых и светлых вокзалов есть огромные таблицы с несколько своеобычным, но вполне понятным расписанием, где высвечивается и маршрут, и платформа, на которую надо бежать. Стрелки указывают направление, а в самих вагонах там и сям понатыканы маленькие табло с названием следующей станции. Единственное, поезда, бывает, уходят на минуту-две раньше срока.
Солсбери (многие теперь говорят Сейлсбери), здесь нам выходить. Двери сами не открываются, хлопаем по кнопке. Вагон пустеет. Куда теперь? Оказывается, прямо у вокзала стоит экскурсионный автобус. Балагур кондуктор активно уговаривает нас ехать, из-за чего мы немедленно подозреваем какой-то обман. Может, в другом месте было бы дешевле? Скрепя сердце, поднимаемся на второй этаж. В стоимость билета входит еще и посещение Старого Сарума, кондуктор десять раз напоминает, что больше ни за что платить не нужно. Со временем мы узнаем, что никакие другие рейсовые автобусы в Стоунхендж вообще не ходят.
За рулем - колоритный тип с кольцом в ухе. Автобус малопонятным чудом вписывается в крошечные улочки Солсбери, на втором этаже кажется, что вот-вот кого-то задавим или врежемся в угол. Так или иначе, но все мы снова вместе - на задних сиденьях голосят испанцы, у окна устроился независимый господин в длинном пальто. Может, объединись мы с испанцами, поездка обошлась бы нам дешевле, да и парни в их компании явно не против такого варианта, но девушки смотрят волком. На нашем фоне они, бедняги выглядят невыигрышно: натянули на себя в произвольном порядке все содержимое чемоданов, из-под узких курточек торчат толстые кофты, снизу выглядывает несколько футболок - капусты, а не девушки. И все равно трясутся в ознобе.
Мы сейчас в графстве Уилтшир, на краю Солсберской равнины, и здесь таки холодно. Город хорош собой. Когда-то это была столица Епископства Солсбери. В XIII веке епископ с позволения короля начал проводить здесь ежегодные летние ярмарки. На два столетия позже на рынке появились кресты, указывающие, где какой товар можно купить. Один - птичий - сохранился и по сей день. Рынок и сейчас очень красив, из окна автобуса, во всяком случае. При ближайшем рассмотрении он оказывается дороже, чем у нас, в Блумсбери.
Из любой точки города виден столь любимый художником Джоном Констеблом шпиль кафедрала Девы Марии, самого высокого в Англии. 123 метра. Этот готический собор начали строить в начале тринадцатого века и освятили через 38 лет, но все строительство в целом завершилось почти столетие спустя. Здесь отбивают время старейшие работающие часы в мире. Механизм живет и здравствует с конца XIV века.
Каким-то образом этот небольшой практичный городок все время ухитряется быть в центре внимания. В восемнадцатом веке он становится центром музыки, и сейчас, в середине мая, живет одной идеей: подготовкой к ежегодному Международному фестивалю искусств.
Дорога пролегает полями, автобус несется с холмов во всю прыть. На втором этаже - настоящие американские горки. Где-то вдалеке мелькает река Эйвон. По идеальным лужайкам бродят одинаковые коровы, на высоких ногах бегают крупные животные, в которых мы не сразу узнаем свиней. По одному из английских телеканалов идет реклама: веселые свинки бегают по изумрудной травке. Красивый фермер засыпает свежие опилки в хлев. Свинки кушают вкусное угощение из корытца. Задрав пятачки к любимому хозяину, радостно бегут за ним по улице. И последний кадр: ветчина. Мол, у нас она лучшая. Замечательный способ стать вегетарианцем, я считаю.
Стоунхендж. Водитель проводит своих пассажиров мимо очереди, заботится, чтобы нас не задерживали. Электронный гид предлагается бесплатно. Русский долго ищут под прилавком. Довольно скоро нам надоедает слушать. Идем по кругу. Под висячие камни влетают вороны - у них гнезда в щелях. С другой стороны ограждения на нас посматривают пасущиеся овцы. Ветер дует над равниной, некогда бывшей лесом.
Я заметила одну странность. Солсбери называется еще Новым Сарумом. И мы сегодня увидим старый. Эйвон - это кельтское название, означает просто реку. И сейчас перед нами... Вообще непонятно, что это такое перед нами, но очень древнее. Есть мнение, что этим камням сто сорок тысяч лет. Так вот, нас просто-таки на каждом шагу подстерегают древние бритты, но о них говорится очень мало. Иногда возникает впечатление, что британская история начинается где-то в XII-XIII веке, притом сразу же христианством. Есть какой-то внутренний запрет, согласно которому древние истории в официальных трактовках либо преданы забвению, либо излагаются вскользь, сухо и иронично. Но так невозможно. Старые поверья здесь оказываются много живее, чем думалось. Совсем недавно кто-то в Уилтшире женился на дереве.
А мы все идем вокруг мегалита. Говорят, что он связан с планетами Солнечной Системы. Говорят, что 56 лунок Обри у круглого рва позволяют вычислить лунные затмения. Говорят, что его возводил Мерлин. Чего только не говорят. Сорок девять камней, окруженных еще тридцатью, накрытыми поперечными плитами - получаются арки. Сейсмоустойчивые - под ними специальные платформы гасят дрожь Земли. Ветер и вороны. И страшно мешающие люди. И чувство: что я здесь делаю? Такое странное, неприятное чувство, как в жизни. Бывает, остановишься, посмотришь на прошлое и будущее: и это все? Больше ничего не покажут? Вот и здесь так. Но уходить не хочется. А никто и не гонит.
На выходе - просто замечательный магазин. Можно дегустировать вина. Пробуем мед - ооо! Сладкий огонь катится по гортани, согревает и мгновенно придает сил. Это мой первый британский мед, в Европе его варят иначе. Продавщица искренне радуется согревшему нас теплу. На фоне мрачноватых людей Уилтшира она и сама кажется живым огоньком. Заворачивает бутылку в несколько бумажных конвертов, чтобы не просвечивала в пакете. Выбираем сыну и брату красивую футболку, дочке - забавную шапочку и колечко в виде круга Висящих Камней, и только я остаюсь без подарка: душа не лежит ни к чему. Дочь переживает.
Конечно, наш автобус ушел из-под носа, и конечно, нам остается только купить горячих корнуольских пирогов, чтобы съесть их за большими деревянными столами на свежем воздухе. Ветер рвет салфетки из рук, пытается утащить нашу еду. Корнуольский пирог - тоже нечто новое для нас. Твердое тесто, внутри картошка, размятая с говядиной, куски морковки и лука, зеленый горошек и много перца. Переварить это непросто, да и вкус не сказать что изысканный. Но мы быстро понимаем преимущества такого обеда: съев пирог, сбережешь тепло и силы до вечера, что на этих ветреных просторах когда-то имело основополагающее значение.
Англичане, впрочем, покупной едой себя не балуют, просто привозят ланчбоксы. Напротив устроилась семья с тремя детьми. Очень мягкий на вид папа с типично британскими чертами и японка-мама, хмурая и решительная. Детей можно вставлять в учебник по генетике, правда, минуя закон единообразия. Один ребенок - копия папа, другой - вылитая мама, третий - серединка на половинку. Мама раздает детям еду и уводит младшенького в туалет. Старшая девочка, та, что похожа на папу, быстро и тихо угощает его макаронами из своей коробки.
В это время моя собственная доченька криво ставит стаканчик с кофе. Прямое попадание: теперь я не только мокрая, но еще и коричневая. С молоком.
- Не понимаю, как это случи... - дочь подхватывает стаканчик, роняет его снова и печально заключает: А говорят, два раза в одну воронку не попадает...
Две школьные училки, наслаждавшиеся свободой, пока дети на экскурсии, подхватывают свои сосиски и удаляются на безопасное расстояние. А нам явно пора в автобус. Занимаем очередь за вездесущими испанцами, уже не синими, а черными от холода. Рассматривают меня с изумлением. Я стою гордо, каждый греется по-своему, не так ли? В конце концов, кофейные ванны бодрят.
Дорога проложена так, чтобы нам все время было разнообразно красиво. Впереди маленький фургон тащит лодку на Эйвон. А мы сидим притихшие, потому что только сейчас понимаем: возле Стоунхенджа что-то произошло. Что-то, чему нет названия. По склонам холмов топочут лапки внучатых племянников Бильбо Беггинса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий