В подземном переходе на Углу Гайд-парка расстелена двуспальная постель. Кажется, на подушки даже надеты грязные наволочки. Двое спят крепко и сладко: женщина, похожая на мужчину, и мужчина, похожий на голубец, потому что с головой замотался в общее одеяло, наружу выглядывает только татуированный кулак. Рыжеволосая подруга его мерзнет, зато лежит под стенкой, можно сказать, на защищенной территории. Поневоле стараемся ступать тише, хотя кругом грохот - здесь оживленная дорога и, снова же, что-то копают.
Прежде чем углубляться в дикие прерии Гайд-Парка, мы планировали пообедать в Хард-Рок-Кафе, но суровая реальность в лице метрдотеля внесла коррективы: свободный столик будет минут через 30-40. Даже у барной стойки толкотня, превышающая всякое разумение. Слишком много шума, слишком много туристов, слишком урезанное, по сравнению с докризисными временами, меню. На скорую руку осмотрев меморабилии, решаем поесть где-нибудь в другом месте.
А пока можно разделить пополам сендвич, купленный в Гайд-Парке. Стоит присесть на газон, как в траве нарисовывается серая белка. Многие из них в каких-то проплешинах: не то линяют, не то клещ. А может, и диатез от человеческой еды, кто знает. Сендвич одобрен, мы сочтены подходящим обществом, и белка садится с нами в кружок, беседовать и кушать. Который раз чувствую себя персонажем "Нарнии", только что наш учтивый визави слушает молча.
Серпентайн тянет к себе, подобно магниту. На озере Лидо дилемма: брать ли лодочку за 20 фунтов в час? Вроде бы, мы и собирались, но катание на Даке умерило наш пыл, а резкие порывы ветра охлаждают его окончательно. Лучше мы прокутим эти деньги в ресторане Лидо, со скромным обаянием буржуазии глядящем на нас с другого берега. Гуляем в ароматах цветов. Над водопадом склонились деревья, шепчут о тайне. Этот парк - ландшафтный, пейзажи мягко перетекают друг в друга. Тут степь, там болото, здесь просторная роща, и никогда не известно, что ждет тебя за поворотом. Англия - родоначальница направления, и именно естественность в сочетании с непредсказуемостью подарили британским паркам мировую известность.
На берегу Лидо, как всегда, птичья гулянка. Гиперактивный голландский мальчик бегает за гусями, пытается пнуть с размаху. Удивленные птицы отходят, но агрессор не унимается. Его бесцеремонная родня делает вид, что ничего не замечает, а мне отчаянно жалко доверчивых птиц с их огромными глазами, розовыми улыбающимися клювами и желанием общаться. Но пока я приближаюсь и переживаю, мизансцена меняется резко, как в калейдоскопе. Раз! - и перебросившись коротким свистом гуси выстраиваются в одну линию. Два! - шеи вытянуты. Они действуют одновременно, как солдаты, и это действительно страшно. Три! - и с тихим отчетливым свистом цепь движется на врага. Оказывается, дикая природа умеет себя защитить. Мальчик отступает, его семья окаменела от неожиданности. А мой путь лежит между гусями и людьми, и втайне я радуюсь, что могу положить конец неприятной сцене. Птицы коротко совещаются, не укусить ли заодно и меня, но, вроде, как-то неудобно. Еще миг - и пернатые серые ангелочки спускаются в воду, а блондинистый двуногий ретируется за мамину спину. Никто не издает ни звука, молчим и мы.
В ресторане Лидо обслуживают быстро и весело. Заказываем гренки с лесными грибами и горой какой-то травки, напоминающей клевер, и - так уж и быть! - рыбу с жареной картошкой, но детскую порцию. Официант хихикает. То ли мы привыкли, то ли повар хорош, но треска оказывается вполне пристойной, а грибы вообще выше всяких похвал. Все здесь в хорошем тоне: нержавеющая чайная посуда, столики светлого дерева, средиземный вид на озеро. Покой и музыка. Люди приходят надолго. Угощаются, выгуливают детей на берегу и у близлежащего мемориала Принцессы Дианы.
Этот мемориал заслуживает особого внимания, поскольку не является памятником в прямом смысле этого слова. На самом деле перед нами собранное из 545 кусков корнуольского гранита кольцо, нечто вроде арыка, по которому непрерывно бежит родниковая вода. Дно меняется: здесь и фонтанчики, и нечто вроде порогов, оно то сужается, то расширяется, и все это вместе символизирует разнообразие и многогранность жизни Принцессы Уэльской. Плакаты приглашают присесть на край и освежить ноги в прохладном потоке. Сейчас слишком холодно, но сама идея меня восхищает. Делюсь своим восторгом с дочерью, мол, здесь можно мочить ножки, и как это здорово, когда можно намочить ножки в жару, и какое это счастье для детей, и какой это самый лучший памятник, если уж хочешь ставить его благотворительнице, каковой была Диана...
- Она тоже любила мочить ножки? - безмятежно интересуется мой собственный ребенок, пропустивший весь пафос мимо ушей. От хохота ломаюсь пополам, но в кои-то веки никто не шокирован: рядом с нами - итальянцы. Быстрая, как белка, брюнетка ловит в траве своего малыша. Старший сынишка носится у воды с другом, а отец-молодец с залихватским видом переодевает памперс младшей крошке, но, кажется, он не так уверен в себе, как хотел бы казаться. Смех звенит колокольчиками со всех сторон.
Автомобильный мост за Лидо разделяет Гайд-Парк на две части. Вторая, более тайная, кажется совсем дикой. Где-то здесь парк становится Кенсингтонскими садами, но это никак не заметно, и на карте все едино. Разве что с одного края виден Кенсингтонский дворец, последняя резиденция Принцессы Уэльской.
- Трик о трит! - хоть до Хелловина еще полгода, на нашем пути вырастает пушистый вымогатель. У нас есть для него угощение: недоеденные в Брайтоне шоколадные кексики. Беличий агрессор усаживается между нами, чтобы не разбежались. Потихоньку вокруг собирается толпа из людей и грызунов. Кажется, со своей любовью к животным мы успели попасть в объективы всего мира. Белок-мальчиков интересует сладкое, а робкая девочка после долгих уговоров берет меня за руку так нежно, что я таю от умиления. Нас фотографируют японцы! Вот же они! Такое чувство, будто в паззл вставили недостающий кусочек. Мысленно желаем чтобы все у них было хорошо, пусть и дальше ходят строем и оттаптывают наши ноги в картинных галереях.
Среди живых зверей - скала с бронзовыми. Мальчик в короткой рубашонке трубит в рог, у ног его - мыши и белки, зайки и улитки, эльфы и стрекозы. Это памятник Питеру Пену, Мальчику, который никогда не вырастет. Он напроказил и здесь: просто взял и возник 99 лет назад на лужайке. Потом, правда, оказалось, что ему немного помог автор книги, Джеймс Барри, заказавший статую скульптору Джорджу Фрамптону и втихую установивший ее в ночь на 1 мая. Поднялся шум, писателя обвинили в саморекламе, но дело было сделано, и у кого поднимется рука вытурить из парка детство?
Ближе к выходу Кенсингтонские сады прекращают безобразие и становятся красивым регулярным парком со стрижеными кустами, беседками и мелкими фонтанами в итальянском стиле. По правую руку - детская площадка, еще одна память Леди Ди. Слева охотятся за здоровьем бегуны. А перед нами купается ворон. Спускается по деревянному трапику в воду, поднимает фонтан брызг, поднимается, вытирает клюв о голубой бантик, которым крепится его лесенка. Увидев фотоаппарат, дает себе время на раздумье. Немножко лести - и перед нами разворачивается целое действо. Крылья взбивают радужные стены, черная голова превращается в змеиную, скользит под водой, хвост становится то опахалом, то хлыстом, и каждый новый трюк вызывает у благодарной аудитории в нашем лице бурное восхищение. Робкие толстенькие лысухи смотрят издалека, но и им хочется принять посильное участие. Подбираются поближе, тихонечко моют ножки расправляют перышки - и получают свою порцию похвал.
Наконец веселье улеглось, удаляемся к дерновым склонам, на которых так любят поваляться англичане. Вот и сейчас одни дремлют, другие читают. Черный парень в очень дорогом костюме разулся и ежится от счастья быть свободным хоть ненадолго. Подумав, решительно тянет с шеи галстук. Валимся на траву и мы, загораем. Просыпаюсь от возгласа "Сорри!" Оказывается, меня обнюхивают. Спасибо, что не описывают. Черненькая собачонка на тонких ножках таскает свою хозяйку, как захочет. Непонятно, кто кого вывел гулять. А нам, пожалуй, пора. Хочется кофе и светской жизни.
Прежде чем углубляться в дикие прерии Гайд-Парка, мы планировали пообедать в Хард-Рок-Кафе, но суровая реальность в лице метрдотеля внесла коррективы: свободный столик будет минут через 30-40. Даже у барной стойки толкотня, превышающая всякое разумение. Слишком много шума, слишком много туристов, слишком урезанное, по сравнению с докризисными временами, меню. На скорую руку осмотрев меморабилии, решаем поесть где-нибудь в другом месте.
А пока можно разделить пополам сендвич, купленный в Гайд-Парке. Стоит присесть на газон, как в траве нарисовывается серая белка. Многие из них в каких-то проплешинах: не то линяют, не то клещ. А может, и диатез от человеческой еды, кто знает. Сендвич одобрен, мы сочтены подходящим обществом, и белка садится с нами в кружок, беседовать и кушать. Который раз чувствую себя персонажем "Нарнии", только что наш учтивый визави слушает молча.
Серпентайн тянет к себе, подобно магниту. На озере Лидо дилемма: брать ли лодочку за 20 фунтов в час? Вроде бы, мы и собирались, но катание на Даке умерило наш пыл, а резкие порывы ветра охлаждают его окончательно. Лучше мы прокутим эти деньги в ресторане Лидо, со скромным обаянием буржуазии глядящем на нас с другого берега. Гуляем в ароматах цветов. Над водопадом склонились деревья, шепчут о тайне. Этот парк - ландшафтный, пейзажи мягко перетекают друг в друга. Тут степь, там болото, здесь просторная роща, и никогда не известно, что ждет тебя за поворотом. Англия - родоначальница направления, и именно естественность в сочетании с непредсказуемостью подарили британским паркам мировую известность.
На берегу Лидо, как всегда, птичья гулянка. Гиперактивный голландский мальчик бегает за гусями, пытается пнуть с размаху. Удивленные птицы отходят, но агрессор не унимается. Его бесцеремонная родня делает вид, что ничего не замечает, а мне отчаянно жалко доверчивых птиц с их огромными глазами, розовыми улыбающимися клювами и желанием общаться. Но пока я приближаюсь и переживаю, мизансцена меняется резко, как в калейдоскопе. Раз! - и перебросившись коротким свистом гуси выстраиваются в одну линию. Два! - шеи вытянуты. Они действуют одновременно, как солдаты, и это действительно страшно. Три! - и с тихим отчетливым свистом цепь движется на врага. Оказывается, дикая природа умеет себя защитить. Мальчик отступает, его семья окаменела от неожиданности. А мой путь лежит между гусями и людьми, и втайне я радуюсь, что могу положить конец неприятной сцене. Птицы коротко совещаются, не укусить ли заодно и меня, но, вроде, как-то неудобно. Еще миг - и пернатые серые ангелочки спускаются в воду, а блондинистый двуногий ретируется за мамину спину. Никто не издает ни звука, молчим и мы.
В ресторане Лидо обслуживают быстро и весело. Заказываем гренки с лесными грибами и горой какой-то травки, напоминающей клевер, и - так уж и быть! - рыбу с жареной картошкой, но детскую порцию. Официант хихикает. То ли мы привыкли, то ли повар хорош, но треска оказывается вполне пристойной, а грибы вообще выше всяких похвал. Все здесь в хорошем тоне: нержавеющая чайная посуда, столики светлого дерева, средиземный вид на озеро. Покой и музыка. Люди приходят надолго. Угощаются, выгуливают детей на берегу и у близлежащего мемориала Принцессы Дианы.
Этот мемориал заслуживает особого внимания, поскольку не является памятником в прямом смысле этого слова. На самом деле перед нами собранное из 545 кусков корнуольского гранита кольцо, нечто вроде арыка, по которому непрерывно бежит родниковая вода. Дно меняется: здесь и фонтанчики, и нечто вроде порогов, оно то сужается, то расширяется, и все это вместе символизирует разнообразие и многогранность жизни Принцессы Уэльской. Плакаты приглашают присесть на край и освежить ноги в прохладном потоке. Сейчас слишком холодно, но сама идея меня восхищает. Делюсь своим восторгом с дочерью, мол, здесь можно мочить ножки, и как это здорово, когда можно намочить ножки в жару, и какое это счастье для детей, и какой это самый лучший памятник, если уж хочешь ставить его благотворительнице, каковой была Диана...
- Она тоже любила мочить ножки? - безмятежно интересуется мой собственный ребенок, пропустивший весь пафос мимо ушей. От хохота ломаюсь пополам, но в кои-то веки никто не шокирован: рядом с нами - итальянцы. Быстрая, как белка, брюнетка ловит в траве своего малыша. Старший сынишка носится у воды с другом, а отец-молодец с залихватским видом переодевает памперс младшей крошке, но, кажется, он не так уверен в себе, как хотел бы казаться. Смех звенит колокольчиками со всех сторон.
Автомобильный мост за Лидо разделяет Гайд-Парк на две части. Вторая, более тайная, кажется совсем дикой. Где-то здесь парк становится Кенсингтонскими садами, но это никак не заметно, и на карте все едино. Разве что с одного края виден Кенсингтонский дворец, последняя резиденция Принцессы Уэльской.
- Трик о трит! - хоть до Хелловина еще полгода, на нашем пути вырастает пушистый вымогатель. У нас есть для него угощение: недоеденные в Брайтоне шоколадные кексики. Беличий агрессор усаживается между нами, чтобы не разбежались. Потихоньку вокруг собирается толпа из людей и грызунов. Кажется, со своей любовью к животным мы успели попасть в объективы всего мира. Белок-мальчиков интересует сладкое, а робкая девочка после долгих уговоров берет меня за руку так нежно, что я таю от умиления. Нас фотографируют японцы! Вот же они! Такое чувство, будто в паззл вставили недостающий кусочек. Мысленно желаем чтобы все у них было хорошо, пусть и дальше ходят строем и оттаптывают наши ноги в картинных галереях.
Среди живых зверей - скала с бронзовыми. Мальчик в короткой рубашонке трубит в рог, у ног его - мыши и белки, зайки и улитки, эльфы и стрекозы. Это памятник Питеру Пену, Мальчику, который никогда не вырастет. Он напроказил и здесь: просто взял и возник 99 лет назад на лужайке. Потом, правда, оказалось, что ему немного помог автор книги, Джеймс Барри, заказавший статую скульптору Джорджу Фрамптону и втихую установивший ее в ночь на 1 мая. Поднялся шум, писателя обвинили в саморекламе, но дело было сделано, и у кого поднимется рука вытурить из парка детство?
Ближе к выходу Кенсингтонские сады прекращают безобразие и становятся красивым регулярным парком со стрижеными кустами, беседками и мелкими фонтанами в итальянском стиле. По правую руку - детская площадка, еще одна память Леди Ди. Слева охотятся за здоровьем бегуны. А перед нами купается ворон. Спускается по деревянному трапику в воду, поднимает фонтан брызг, поднимается, вытирает клюв о голубой бантик, которым крепится его лесенка. Увидев фотоаппарат, дает себе время на раздумье. Немножко лести - и перед нами разворачивается целое действо. Крылья взбивают радужные стены, черная голова превращается в змеиную, скользит под водой, хвост становится то опахалом, то хлыстом, и каждый новый трюк вызывает у благодарной аудитории в нашем лице бурное восхищение. Робкие толстенькие лысухи смотрят издалека, но и им хочется принять посильное участие. Подбираются поближе, тихонечко моют ножки расправляют перышки - и получают свою порцию похвал.
Наконец веселье улеглось, удаляемся к дерновым склонам, на которых так любят поваляться англичане. Вот и сейчас одни дремлют, другие читают. Черный парень в очень дорогом костюме разулся и ежится от счастья быть свободным хоть ненадолго. Подумав, решительно тянет с шеи галстук. Валимся на траву и мы, загораем. Просыпаюсь от возгласа "Сорри!" Оказывается, меня обнюхивают. Спасибо, что не описывают. Черненькая собачонка на тонких ножках таскает свою хозяйку, как захочет. Непонятно, кто кого вывел гулять. А нам, пожалуй, пора. Хочется кофе и светской жизни.
Комментариев нет:
Отправить комментарий