Умным и красивым здесь не разорваться. Прямо через дорогу от северного входа в Хэмптон-Кортские Сады - ворота Буши-Парка. 445 гектаров рощ, полей, круглое озеро с высоким монументом Принцессы Дианы, детская площадка размером с небольшой зоопарк и примерно с тем же уровнем шума и возни. Изначально этот парк создавался для спорта, и теперь в нем располагаются Клуб Регби Теддингтона, Клуб Хоккея Теддингтона и четыре крикетных клуба, включая Королевский. На огромной территории затерялись пруды, пристанище рыбаков и судомоделистов. Заповедные земли покрыты травой, никогда и ничем не обрабатываемой, чтобы олени могли кушать ее без ущерба для желудков. У входа - объявление: 10 причин, по которым нужно убирать какашки за своей собакой.
Одна из них та, что домашним животным делают прививки, а значит, медикаменты могут попасть на почву, из которой потом вырастет трава, которая потом может повредить оленям, которым такие прививки не нужны. Начинаю завидовать оленям. О моей пище так никто и никогда не заботился.
Но вот же они. У самого входа. Много. С одной стороны - огромные рыжие. С другой - тоненькие лани. От рыжих нас отделяет неширокий и мелкий ров, полный рыбы. Рогатые валуны блаженствуют на солнце, вожак - отдельно от всех. Мимо спокойно идут люди, ведут детей на площадку. А мы не можем оторваться, разглядываем золотую шерсть, точеные морды, пушистые рога. Пушистые-то они пушистые, но в передней части гладкие и наточены, как топор палача.
Молодой олень по видом "водички попить" спускается в ров, по дуге приближается к нашему берегу. Где-то я слышала, что копытные любят пение. Напеваю кельтскую песенку, на пальце у меня - кольцо с рунами, иду потихоньку и не понимаю, где я, в каком времени и мире. Олень все ближе, я все ближе, дочь заняла позицию за платаном, щелкает из фотоаппарата. Молодой зверь прекрасен, глаза огромные и чуточку злые, темный загривок, стройные ноги и нахальный черный нос. Но еще больше мне нравится дремлющее на солнышке воплощение власти, их огромный вожак. Шаг... Еще шаг... Нас разделяет не больше двух метров. Сплэш! Сердце упало бы в пятки, но не может, потому что остановилось. Вожак решил внести коррективы и с грохотом обрушился в ручей, уставив на меня рога размером с меня же. Как странно, что в момент испуга все равно не перестаешь воспринимать красоту. Я никогда не забуду геральдическую картину: грудь и лоб летящего на меня животного, идеальные колени, поднятые в прыжке. И наглый взгляд, говорящий: я свои права знаю. Мне ничего не будет, а тебя посадят. Если выживешь, конечно.
Как он летел! Сколько раз я потом ругала доченьку, что она не снимала. Та, правда, резонно возражала: следующий снимок мог получиться таким, что она никогда не захотела бы его рассматривать. Как ни странно, испуг почти сразу проходит: нужно решить, как уйти с достоинством. Если я начну убегать, за мной почти наверняка погонятся и ударят копытами и рога... Нет, о рогах лучше не думать, во время гона олени убивают ими друг друга, а я не в той весовой категории. Но на пальце у меня руны, и я не перестала петь. Не поворачиваюсь спиной, по окружности движусь в сторону вожака, и в какой-то миг все меняется: олень опускает голову и начинает нервно рвать траву. Это знак, можно уходить. Эх, красавчик, будь у меня два-три дня, ты дал бы себя погладить! Огненный зверь пасется рядом, и нет сил оставить его, но сегодня он не даст к себе прикоснуться. От дерева безмолвно отделяется дочь. Все это время она не шелохнулась, а это непросто - стоять спокойно, когда твою мать, можно сказать, у тебя на глазах терзают дикие звери. Идем гулять вокруг синего озера. В голове - одни олени, один только полет волшебного зверя над водой и то, как он говорил с нами глазами.
В тени необъятного каштана улеглось целое стадо ланей. Теперь уж дочка подбирается к ним, а я целюсь фотоаппаратом. Пятнистые красавицы поднимают головы, но вставать лень, и морды со стуком падают в траву. Дочь уже совсем близко, и тут... Какой-то итальянский идиот, растопырив руки, с криками несется прямо под дерево. Довольно быстро его забирает родня, но поздно: животные уже решили перебраться в местечко поспокойнее. Выстроившись парами, уходят от нас, а ведет их... Не может быть! Эту стаю возглавляет белая лань, может, потомок той самой, что забрала когда-то в Страну Фей Томаса Лермонта, поэта и предсказателя. Увидеть белую лань - редкое счастье и особый знак. А ведь всего два дня назад мы радовались началу радуги. Наш путь просто-таки устилают чудеса. Открываем сердце и ждем... Пусть случится.
До Ричмонда нас везет автобус. Расстояние небольшое, но дорога, как обычно, извилистая. Чужие здесь не шляются - сидящие впереди дамы негодующе потрясают бесцветными локонами, услышав русскую речь. По шоссе скользят современные авто, кое-где возникли модерновые предприятия, но описанная Джеромом Темза совершенно не изменилась. Милая, домашняя река мягко несет свои воды, поит сочную траву, покачивает на груди лебедей и лодки. Писатель видел в ней живое существо - теперь и для нас она такова. Да, да, - кивают головками цветы, - мы тоже не изменились, мы помним ее именно такой.
В метро царит умиротворение. Нагулялись на солнышке. Напротив нас сидит орангутанг - два с половиной метра в высоту, почти столько же в ширину, низкий лоб, огромная челюсть, футболка бейсбольного клуба трещит на плечах. Хихикаем, представив себе его в этом игрушечном вагончике с бейсбольной битой. На остановке входят пожилые леди в цветастых платьях - тоже откуда-то с природы. Одна выглядит совсем усталой, ее подруга не слишком громко произносит: "Думаю, кто-нибудь уступит тебе место". Рыжеволосый монстр вскакивает, чуть не пробив головой потолок, галантно усаживает даму. Всю дорогу развлекает ее и спутниц какими-то рассказами, наверное о бейсболе. Говорит он тихо, выговор лондонский, чистый и изысканный. Который раз клянемся не судить о людях по внешности.
Но неужели, неужели пора собирать рюкзаки?
Одна из них та, что домашним животным делают прививки, а значит, медикаменты могут попасть на почву, из которой потом вырастет трава, которая потом может повредить оленям, которым такие прививки не нужны. Начинаю завидовать оленям. О моей пище так никто и никогда не заботился.
Но вот же они. У самого входа. Много. С одной стороны - огромные рыжие. С другой - тоненькие лани. От рыжих нас отделяет неширокий и мелкий ров, полный рыбы. Рогатые валуны блаженствуют на солнце, вожак - отдельно от всех. Мимо спокойно идут люди, ведут детей на площадку. А мы не можем оторваться, разглядываем золотую шерсть, точеные морды, пушистые рога. Пушистые-то они пушистые, но в передней части гладкие и наточены, как топор палача.
Молодой олень по видом "водички попить" спускается в ров, по дуге приближается к нашему берегу. Где-то я слышала, что копытные любят пение. Напеваю кельтскую песенку, на пальце у меня - кольцо с рунами, иду потихоньку и не понимаю, где я, в каком времени и мире. Олень все ближе, я все ближе, дочь заняла позицию за платаном, щелкает из фотоаппарата. Молодой зверь прекрасен, глаза огромные и чуточку злые, темный загривок, стройные ноги и нахальный черный нос. Но еще больше мне нравится дремлющее на солнышке воплощение власти, их огромный вожак. Шаг... Еще шаг... Нас разделяет не больше двух метров. Сплэш! Сердце упало бы в пятки, но не может, потому что остановилось. Вожак решил внести коррективы и с грохотом обрушился в ручей, уставив на меня рога размером с меня же. Как странно, что в момент испуга все равно не перестаешь воспринимать красоту. Я никогда не забуду геральдическую картину: грудь и лоб летящего на меня животного, идеальные колени, поднятые в прыжке. И наглый взгляд, говорящий: я свои права знаю. Мне ничего не будет, а тебя посадят. Если выживешь, конечно.
Как он летел! Сколько раз я потом ругала доченьку, что она не снимала. Та, правда, резонно возражала: следующий снимок мог получиться таким, что она никогда не захотела бы его рассматривать. Как ни странно, испуг почти сразу проходит: нужно решить, как уйти с достоинством. Если я начну убегать, за мной почти наверняка погонятся и ударят копытами и рога... Нет, о рогах лучше не думать, во время гона олени убивают ими друг друга, а я не в той весовой категории. Но на пальце у меня руны, и я не перестала петь. Не поворачиваюсь спиной, по окружности движусь в сторону вожака, и в какой-то миг все меняется: олень опускает голову и начинает нервно рвать траву. Это знак, можно уходить. Эх, красавчик, будь у меня два-три дня, ты дал бы себя погладить! Огненный зверь пасется рядом, и нет сил оставить его, но сегодня он не даст к себе прикоснуться. От дерева безмолвно отделяется дочь. Все это время она не шелохнулась, а это непросто - стоять спокойно, когда твою мать, можно сказать, у тебя на глазах терзают дикие звери. Идем гулять вокруг синего озера. В голове - одни олени, один только полет волшебного зверя над водой и то, как он говорил с нами глазами.
В тени необъятного каштана улеглось целое стадо ланей. Теперь уж дочка подбирается к ним, а я целюсь фотоаппаратом. Пятнистые красавицы поднимают головы, но вставать лень, и морды со стуком падают в траву. Дочь уже совсем близко, и тут... Какой-то итальянский идиот, растопырив руки, с криками несется прямо под дерево. Довольно быстро его забирает родня, но поздно: животные уже решили перебраться в местечко поспокойнее. Выстроившись парами, уходят от нас, а ведет их... Не может быть! Эту стаю возглавляет белая лань, может, потомок той самой, что забрала когда-то в Страну Фей Томаса Лермонта, поэта и предсказателя. Увидеть белую лань - редкое счастье и особый знак. А ведь всего два дня назад мы радовались началу радуги. Наш путь просто-таки устилают чудеса. Открываем сердце и ждем... Пусть случится.
До Ричмонда нас везет автобус. Расстояние небольшое, но дорога, как обычно, извилистая. Чужие здесь не шляются - сидящие впереди дамы негодующе потрясают бесцветными локонами, услышав русскую речь. По шоссе скользят современные авто, кое-где возникли модерновые предприятия, но описанная Джеромом Темза совершенно не изменилась. Милая, домашняя река мягко несет свои воды, поит сочную траву, покачивает на груди лебедей и лодки. Писатель видел в ней живое существо - теперь и для нас она такова. Да, да, - кивают головками цветы, - мы тоже не изменились, мы помним ее именно такой.
В метро царит умиротворение. Нагулялись на солнышке. Напротив нас сидит орангутанг - два с половиной метра в высоту, почти столько же в ширину, низкий лоб, огромная челюсть, футболка бейсбольного клуба трещит на плечах. Хихикаем, представив себе его в этом игрушечном вагончике с бейсбольной битой. На остановке входят пожилые леди в цветастых платьях - тоже откуда-то с природы. Одна выглядит совсем усталой, ее подруга не слишком громко произносит: "Думаю, кто-нибудь уступит тебе место". Рыжеволосый монстр вскакивает, чуть не пробив головой потолок, галантно усаживает даму. Всю дорогу развлекает ее и спутниц какими-то рассказами, наверное о бейсболе. Говорит он тихо, выговор лондонский, чистый и изысканный. Который раз клянемся не судить о людях по внешности.
Но неужели, неужели пора собирать рюкзаки?
Комментариев нет:
Отправить комментарий