По дороге к станции с поэтическим названием "Слон и Замок" в моих ушах не умолкает песенка из фильма про арапа Петра Первого. "А в этой забегаловке, в "Луне и Яичнице" только голодранцы нищие живут!" Название района подозрительно намекает на злачные места, и это неспроста: именно постоялый двор стал причиной тому, что район Суррея Ньюингтон сменил свое имя на более экстравагантное. К слову сказать, бытует мнение, что словосочетание Elefant and Castle на самом деле искаженное La Infanta de Castilla, Инфанта Кастильская, ведь известно, насколько серьезное влияние принцессы из испанских земель оказали на британскую историю. Во всяком случае, мотивы слона с башней на спине действительно возникают в архитектуре позднего Средневековья.
Но мы уже поднялись из подземки и сглатываем первое разочарование. Ни тебе слона, ни замка. Район как район, притом со следами серьезного упадка. Есть прямые, как стрела, улочки, но по ним бывает страшновато ходить. На перекрестках стоят указатели, но предлагаемые направления - пара библиотек и довольно известный в мире Лондонский колледж Связи. Несколько общежитий Университета Саут-Банк. Здание-коробка из нержавеющей стали, мемориал Майкла Фарадея. Собственно, все.
Местные жители, по большей части латиноамериканцы, глядят неприветливо. Много мусульман, женщины закрываются чадрой или паранджой, по улицам бродят безликие призраки. Лондон совершенно точно не Дамаск, в этом облачном климате черные фигуры временами выглядят просто-таки апокалиптически. Есть и исконно британское население, выглядит так же неблагополучно. По толстым неопрятным мужчинам и женщинам видно, как дешево они питаются и как мало развлечений в их жизни - еда и питье и, может быть, иногда киношка. Нехарактерная для Лондона малость сетевых кафе указывает на то, что у людей недостаточно денег, чтобы часто питаться вне дома, а еще на близость торгового центра. Но где же он?
Вот. Мы видим его, это здание, выкрашенное в люто-розовый цвет, и окончательно падаем духом. Еще издали понятно: разрушительные процессы не минули и его. Сейчас этот шопинг-центр выглядит как многоэтажный дешевый базар, грубоватые продавцы торгуют с лотков низкопробной дребеденью. Внутри бродят тараканы, мучивший нас с утра голод убегает вслед за ними. Самая большая толпа, почти давка - в магазине "Все за 50 пенсов". У центрального входа действительно стоит скульптура: ядовито-розовый слон с замком на спине.
Но ведь были же и другие времена, об этом настойчиво твердят эскалаторы в торговом центре, большое кафе, остановки автобусов и метро - все носит одно и то же имя, все это строилось, транспортные сети планировались специально ради этого места, следовательно когда-то оно было значимым! Я предполагаю, что торговый центр возводился когда-то в восьмидесятых, если не в шестидесятых, как честь и гордость района, а то и всего города, чтобы стать квинтэссенцией не только шопинговых удовольствий, но и светской жизни. Мне уже встречались такие примеры. Самый яркий из них - будапештский Мамонт. Было время, когда в этот народный центр покупок и развлечений люди стекались со всего города, чтобы провести выходные, встретиться всей семьей, отпраздновать дни рождения. Жизнь таких торговых монстров оказалась относительно недолгой, а причины падения - примерно те же, что и у Трокадеро: серьезная торговля уехала в моллы, остались только те, кому с их товаром негде голову преклонить. Мамонт нашел выход из ситуации - отказался от народности, и теперь в нем располагаются элитные магазины и дорогие кафетерии. Но сможет ли восстать из пепла его британский брат?
Уже дома я узнаю, что наши догадки более-менее верны. Этот район, ныне латиноамериканский, действительно носит следы былого величия. Здесь родились и выросли Майкл Кейн и Чарли Чаплин. В начале прошлого века торговая и развлекательная слава этой местности была настолько велика, что ее называли "Пикадилли Южного Лондона." Блиц-криг 1941-го практически уничтожил район, ставший объектом прицельных бомбардировок. Люди жили в метро, а вверху бушевали пожарища. А этот самый кошмар с тараканами - кстати, первый в Европе крытый торговый центр - возник во время реконструкции района в 60-х. Создатели рассчитывали, что это будет самый большой и амбициозный комплекс Лондона. Но бюджет был урезан, и вместо 120 предполагаемых магазинов открылись всего 29, каковые и работали ни шатко, ни валко до появления лучших предложений. В попытке пробудить к шопинг-центру свежий интерес его выкрасили в этот отчаянно-розовый цвет, но это было всего лишь продление агонии. В 2012 году по плану общей реконструкции "Слона и Замка" здание собираются снести, так что, наверное, мы видели его последний раз.
Оказывается, практически у слоновьих ног тоже есть вход в метро. Полные разочарования, спускаемся к поезду. Вместо эскалаторов на этой станции работают большие лифты, такие же, как на Расселл-Сквер. Я их ненавижу. В час пик втиснуться в кабину невозможно, а что будет в случае аварии, боюсь и думать. Колумбийцы набиваются при помощи локтей и коленок, называю их чокнутыми, они обиженно уезжают. Последний лифт, что ли. В вагоне тоже толпа. С облегчением падаем на освободившиеся сиденья, но дочка тут же встает: у стеночки стоит невероятной красоты кореянка с довольно большим ребенком в слинге. Рядом с ней - муж, на лицах обоих написано какое-то горе. Машем руками, зовем. Высокая, как модель, женщина усаживается и даже не благодарит. Взгляд устремлен в пустоту. Ее сынишка, почувствовав под ногами твердую почву в виде маминых коленей, пускается в исследование окружающего мира, то есть моего капюшона. Смеюсь вместе с малышом, такой милый. Его мама, увидев, что я не сержусь, немного расслабилась. Мне даже жаль, что она уходит на другое сиденье - там освободились два места, и она может сесть рядом с мужем, таким же статным и красивым. Он молчит, но жена приникает к его плечу, и становится видно, что он ей защита и опора. А нам пора выходить. Всего на секунду мужчина поднимает на нас взгляд, еле заметно кивает головой. Что-то хочет сказать глазами. Что-то хорошее. Теперь он не такой грустный, как был вначале.
На Углу Гайд-Парка прямо в метро играет замечательная музыка. Прохожие подпевают, а дама в солидном деловом костюме и на шпильках прямо на ходу делает несколько танцевальных па.
Но мы уже поднялись из подземки и сглатываем первое разочарование. Ни тебе слона, ни замка. Район как район, притом со следами серьезного упадка. Есть прямые, как стрела, улочки, но по ним бывает страшновато ходить. На перекрестках стоят указатели, но предлагаемые направления - пара библиотек и довольно известный в мире Лондонский колледж Связи. Несколько общежитий Университета Саут-Банк. Здание-коробка из нержавеющей стали, мемориал Майкла Фарадея. Собственно, все.
Местные жители, по большей части латиноамериканцы, глядят неприветливо. Много мусульман, женщины закрываются чадрой или паранджой, по улицам бродят безликие призраки. Лондон совершенно точно не Дамаск, в этом облачном климате черные фигуры временами выглядят просто-таки апокалиптически. Есть и исконно британское население, выглядит так же неблагополучно. По толстым неопрятным мужчинам и женщинам видно, как дешево они питаются и как мало развлечений в их жизни - еда и питье и, может быть, иногда киношка. Нехарактерная для Лондона малость сетевых кафе указывает на то, что у людей недостаточно денег, чтобы часто питаться вне дома, а еще на близость торгового центра. Но где же он?
Вот. Мы видим его, это здание, выкрашенное в люто-розовый цвет, и окончательно падаем духом. Еще издали понятно: разрушительные процессы не минули и его. Сейчас этот шопинг-центр выглядит как многоэтажный дешевый базар, грубоватые продавцы торгуют с лотков низкопробной дребеденью. Внутри бродят тараканы, мучивший нас с утра голод убегает вслед за ними. Самая большая толпа, почти давка - в магазине "Все за 50 пенсов". У центрального входа действительно стоит скульптура: ядовито-розовый слон с замком на спине.
Но ведь были же и другие времена, об этом настойчиво твердят эскалаторы в торговом центре, большое кафе, остановки автобусов и метро - все носит одно и то же имя, все это строилось, транспортные сети планировались специально ради этого места, следовательно когда-то оно было значимым! Я предполагаю, что торговый центр возводился когда-то в восьмидесятых, если не в шестидесятых, как честь и гордость района, а то и всего города, чтобы стать квинтэссенцией не только шопинговых удовольствий, но и светской жизни. Мне уже встречались такие примеры. Самый яркий из них - будапештский Мамонт. Было время, когда в этот народный центр покупок и развлечений люди стекались со всего города, чтобы провести выходные, встретиться всей семьей, отпраздновать дни рождения. Жизнь таких торговых монстров оказалась относительно недолгой, а причины падения - примерно те же, что и у Трокадеро: серьезная торговля уехала в моллы, остались только те, кому с их товаром негде голову преклонить. Мамонт нашел выход из ситуации - отказался от народности, и теперь в нем располагаются элитные магазины и дорогие кафетерии. Но сможет ли восстать из пепла его британский брат?
Уже дома я узнаю, что наши догадки более-менее верны. Этот район, ныне латиноамериканский, действительно носит следы былого величия. Здесь родились и выросли Майкл Кейн и Чарли Чаплин. В начале прошлого века торговая и развлекательная слава этой местности была настолько велика, что ее называли "Пикадилли Южного Лондона." Блиц-криг 1941-го практически уничтожил район, ставший объектом прицельных бомбардировок. Люди жили в метро, а вверху бушевали пожарища. А этот самый кошмар с тараканами - кстати, первый в Европе крытый торговый центр - возник во время реконструкции района в 60-х. Создатели рассчитывали, что это будет самый большой и амбициозный комплекс Лондона. Но бюджет был урезан, и вместо 120 предполагаемых магазинов открылись всего 29, каковые и работали ни шатко, ни валко до появления лучших предложений. В попытке пробудить к шопинг-центру свежий интерес его выкрасили в этот отчаянно-розовый цвет, но это было всего лишь продление агонии. В 2012 году по плану общей реконструкции "Слона и Замка" здание собираются снести, так что, наверное, мы видели его последний раз.
Оказывается, практически у слоновьих ног тоже есть вход в метро. Полные разочарования, спускаемся к поезду. Вместо эскалаторов на этой станции работают большие лифты, такие же, как на Расселл-Сквер. Я их ненавижу. В час пик втиснуться в кабину невозможно, а что будет в случае аварии, боюсь и думать. Колумбийцы набиваются при помощи локтей и коленок, называю их чокнутыми, они обиженно уезжают. Последний лифт, что ли. В вагоне тоже толпа. С облегчением падаем на освободившиеся сиденья, но дочка тут же встает: у стеночки стоит невероятной красоты кореянка с довольно большим ребенком в слинге. Рядом с ней - муж, на лицах обоих написано какое-то горе. Машем руками, зовем. Высокая, как модель, женщина усаживается и даже не благодарит. Взгляд устремлен в пустоту. Ее сынишка, почувствовав под ногами твердую почву в виде маминых коленей, пускается в исследование окружающего мира, то есть моего капюшона. Смеюсь вместе с малышом, такой милый. Его мама, увидев, что я не сержусь, немного расслабилась. Мне даже жаль, что она уходит на другое сиденье - там освободились два места, и она может сесть рядом с мужем, таким же статным и красивым. Он молчит, но жена приникает к его плечу, и становится видно, что он ей защита и опора. А нам пора выходить. Всего на секунду мужчина поднимает на нас взгляд, еле заметно кивает головой. Что-то хочет сказать глазами. Что-то хорошее. Теперь он не такой грустный, как был вначале.
На Углу Гайд-Парка прямо в метро играет замечательная музыка. Прохожие подпевают, а дама в солидном деловом костюме и на шпильках прямо на ходу делает несколько танцевальных па.
Комментариев нет:
Отправить комментарий