Совсем не так давно мы удивлялись: где же вечерние девичьи разговоры в кафе? Теперь знаем: разговоры кипят и бурлят, но раньше, чем мы думали. Наверное, современное понимание вечернего времени во многом продиктовано длиной рабочего дня. Здесь он недолог, а транспорт быстрый, поэтому променады стартуют в районе часов шести. Многие для такого дела специально переодеваются, особенно в уик-энд. Вечернее метро полно разряженных компаний. Рядом с нами две высокие красотки, по виду - продавщицы из дорогого магазина, трещат на весь вагон. Обсуждают итальянского бойфренда, который так посмотрел... И такое сказал... А потом... К тому же, у него...
Интимные подробности с пулеметной скоростью разят соседей. Слушать не хочется, а придется. Судя по всему, итальянец морочит девушке голову. Очень хочется сказать: "Не верь ему".
Все-таки, как комфортно в Англии быть женщиной! Каждый день меня заново восхищает мужская манера уступать дорогу. Никто не спешит прорваться вперед, но и не тормозит специально. Впечатление такое, что мужчина идет в ту же сторону, что и ты, только чуть медленнее. Не знаю, понимают ли англичане, как мы, девушки, ценим эту повседневную деликатность, но сама могу сказать точно: достоинство обеих сторон в таких ситуациях неуклонно возрастает. Немного подумав, замечаю еще один интересный момент: все правила вежливости распространились на меня не сразу, а тогда, когда я почувствовала себя своей.
Занимаем столик в Старбаксе, глазеем на толпу. Шеи закутаны, зато юбки от пояса не отличить. Ради прогулки женщины надевают каблучищи, ходить на которых не умеют, переваливаются и кривят голени. Но не исключен и обратный вариант: переливающееся вечернее платье с вьетнамками. Все это великолепие носится не ради флирта - для себя. Вон за соседним столиком две подружки прилипли к ноутбуку, осваивают музыкальную программу, и пусть весь мир подождет. Симпатичная мелодия летит над пассажем. Навстречу ей идут пожилые дамы при полном параде. Лица этой троицы пьяны и счастливы, в глазах - радость встречи и мука ходьбы на двенадцатисантиметровых колодках. Парчовое платье, настоящее пьяное бордо, морщит на всех складках пышнотелой леди. Здесь мало задумываются о сокрытии недостатков, да и воспринимать свое тело, как недостаток, не принято. Кто любит, пусть любит то, что есть. А платье прекрасное. Насыщаюсь ее радостью, и вечер становится ярче. На крыше ступенчатого дома девочки играют в теннис. Им осталась пара лет до фланирования по вечернему городу, и, забыв о мяче, они косятся вниз, туда, откуда слышится зов настоящей взрослой жизни. Никто не выпустит. Вздохнув, девчонки снова берутся за ракетки.
Как хорош вечерний Блумсбери! Почти каждый вечер мы отправляемся на променад, покупаем угощение к позднему чаю - отличная мотивация оторваться от кровати. Сегодня нас не нужно гнать, мы сами не в силах вернуться в номер, ведь совершенно точно это наш последний раз в пассаже у Марчмонд Стрит. Однако жизнь вносит свои коррективы: по непонятной причине все магазины, в том числе и Вейтроуз, закрываются около девяти вечера. Успеваем только к стойке с салатами, да и ту уже накрывают прозрачной пленкой до следующего дня. Набиваю оливками пластиковую коробочку, жизнь в дороге давно научила меня втискивать туда ровно втрое больше, чем позволяют законы физики. Работник прилавка с огромными печальными глазами сам отыскивает крышку - очень ему хочется уйти пораньше. Подкалываю дочь, что она не умеет напихивать в такую же коробку салат - поместилось мало.
Зачем я это сделала! Раззадоренная, она наваливает в коробку целую гору и, поскольку крышка не закрывается, обматывает ее каким-то полиэтиленом. Скорее на кассу. Вижу, что глаза парня, накрывавшего стойки с едой, покинули пределы лица, искривленного в маске трагического недоумения. Да что такого, подумаешь, пожадничали с салатом! Вот пропустят ли нас через кассу - вопрос. Торговый зал опустел, кассирша проявляет все признаки нетерпения. Увидев перекошенную коробку с салатом, каменеет и приоткрывает рот, чтобы устроить скандал. Останавливает ее моя истерика. А я клянусь, что не знаю эту девушку, замотавшую крошечный пластиковый лоточек с горсточкой овощей в бесконечное покрытие для прилавка, и рыдаю, только теперь поняв изумление парня, из-под носа которого увели, можно сказать, рабочий инструмент. Интересно, они вызовут полицию или просто вытурят нас с позором? Но случается чудо: искривленные губы кассирши раздвигаются в робкой улыбке. Не издав ни звука, пробивает она наш несчастный салат и сама заматывает его в полиэтилен так, чтобы помидорки-черри не вываливались из незакрывающегося лотка. На улице утираю слезы. Доченька недоумевает: она просто взяла первую попавшуюся пленку, ей даже помогли оторвать кусок побольше...
Гордо помахивая пакетом с награбленным, отправляемся дальше. Возле университетских общежитий студенты осаждают не только пабы, но и близлежащие газоны. У компании, скучковавшейся в темном уголке, кроме выпивки, еще и музыкальные инструменты в футлярах. Такое впечатление, что они что-то сдали. А под фонарем сидит романтическая парочка с конспектами и лаптопами: учат.
Это что за магазин? Супермаркет Блумсбери. Еще открыт. Ах, вон оно что. Магазин восточный, ориентирован на мусульман. Продавцы реагируют на чужачек с добродушным безразличием, болтают со своими. А нам раздолье: здесь турецкая, иранская, сирийская еда. Набираем понемножку печенья, серого лаваша, хумуса, всякой прочей халяльной вкусноты. Завсегдатаи бросают болтовню, уважают наш выбор.
И правда, все в этом мире не случайно: сегодня мы устроим себе восточную вечеринку, будем есть прямо на ковре. У нас и скатерть-то есть - метровый полиэтилен, утащенный с прилавка Вэйтроуза.
Интимные подробности с пулеметной скоростью разят соседей. Слушать не хочется, а придется. Судя по всему, итальянец морочит девушке голову. Очень хочется сказать: "Не верь ему".
Все-таки, как комфортно в Англии быть женщиной! Каждый день меня заново восхищает мужская манера уступать дорогу. Никто не спешит прорваться вперед, но и не тормозит специально. Впечатление такое, что мужчина идет в ту же сторону, что и ты, только чуть медленнее. Не знаю, понимают ли англичане, как мы, девушки, ценим эту повседневную деликатность, но сама могу сказать точно: достоинство обеих сторон в таких ситуациях неуклонно возрастает. Немного подумав, замечаю еще один интересный момент: все правила вежливости распространились на меня не сразу, а тогда, когда я почувствовала себя своей.
Занимаем столик в Старбаксе, глазеем на толпу. Шеи закутаны, зато юбки от пояса не отличить. Ради прогулки женщины надевают каблучищи, ходить на которых не умеют, переваливаются и кривят голени. Но не исключен и обратный вариант: переливающееся вечернее платье с вьетнамками. Все это великолепие носится не ради флирта - для себя. Вон за соседним столиком две подружки прилипли к ноутбуку, осваивают музыкальную программу, и пусть весь мир подождет. Симпатичная мелодия летит над пассажем. Навстречу ей идут пожилые дамы при полном параде. Лица этой троицы пьяны и счастливы, в глазах - радость встречи и мука ходьбы на двенадцатисантиметровых колодках. Парчовое платье, настоящее пьяное бордо, морщит на всех складках пышнотелой леди. Здесь мало задумываются о сокрытии недостатков, да и воспринимать свое тело, как недостаток, не принято. Кто любит, пусть любит то, что есть. А платье прекрасное. Насыщаюсь ее радостью, и вечер становится ярче. На крыше ступенчатого дома девочки играют в теннис. Им осталась пара лет до фланирования по вечернему городу, и, забыв о мяче, они косятся вниз, туда, откуда слышится зов настоящей взрослой жизни. Никто не выпустит. Вздохнув, девчонки снова берутся за ракетки.
Как хорош вечерний Блумсбери! Почти каждый вечер мы отправляемся на променад, покупаем угощение к позднему чаю - отличная мотивация оторваться от кровати. Сегодня нас не нужно гнать, мы сами не в силах вернуться в номер, ведь совершенно точно это наш последний раз в пассаже у Марчмонд Стрит. Однако жизнь вносит свои коррективы: по непонятной причине все магазины, в том числе и Вейтроуз, закрываются около девяти вечера. Успеваем только к стойке с салатами, да и ту уже накрывают прозрачной пленкой до следующего дня. Набиваю оливками пластиковую коробочку, жизнь в дороге давно научила меня втискивать туда ровно втрое больше, чем позволяют законы физики. Работник прилавка с огромными печальными глазами сам отыскивает крышку - очень ему хочется уйти пораньше. Подкалываю дочь, что она не умеет напихивать в такую же коробку салат - поместилось мало.
Зачем я это сделала! Раззадоренная, она наваливает в коробку целую гору и, поскольку крышка не закрывается, обматывает ее каким-то полиэтиленом. Скорее на кассу. Вижу, что глаза парня, накрывавшего стойки с едой, покинули пределы лица, искривленного в маске трагического недоумения. Да что такого, подумаешь, пожадничали с салатом! Вот пропустят ли нас через кассу - вопрос. Торговый зал опустел, кассирша проявляет все признаки нетерпения. Увидев перекошенную коробку с салатом, каменеет и приоткрывает рот, чтобы устроить скандал. Останавливает ее моя истерика. А я клянусь, что не знаю эту девушку, замотавшую крошечный пластиковый лоточек с горсточкой овощей в бесконечное покрытие для прилавка, и рыдаю, только теперь поняв изумление парня, из-под носа которого увели, можно сказать, рабочий инструмент. Интересно, они вызовут полицию или просто вытурят нас с позором? Но случается чудо: искривленные губы кассирши раздвигаются в робкой улыбке. Не издав ни звука, пробивает она наш несчастный салат и сама заматывает его в полиэтилен так, чтобы помидорки-черри не вываливались из незакрывающегося лотка. На улице утираю слезы. Доченька недоумевает: она просто взяла первую попавшуюся пленку, ей даже помогли оторвать кусок побольше...
Гордо помахивая пакетом с награбленным, отправляемся дальше. Возле университетских общежитий студенты осаждают не только пабы, но и близлежащие газоны. У компании, скучковавшейся в темном уголке, кроме выпивки, еще и музыкальные инструменты в футлярах. Такое впечатление, что они что-то сдали. А под фонарем сидит романтическая парочка с конспектами и лаптопами: учат.
Это что за магазин? Супермаркет Блумсбери. Еще открыт. Ах, вон оно что. Магазин восточный, ориентирован на мусульман. Продавцы реагируют на чужачек с добродушным безразличием, болтают со своими. А нам раздолье: здесь турецкая, иранская, сирийская еда. Набираем понемножку печенья, серого лаваша, хумуса, всякой прочей халяльной вкусноты. Завсегдатаи бросают болтовню, уважают наш выбор.
И правда, все в этом мире не случайно: сегодня мы устроим себе восточную вечеринку, будем есть прямо на ковре. У нас и скатерть-то есть - метровый полиэтилен, утащенный с прилавка Вэйтроуза.
Комментариев нет:
Отправить комментарий